Последний Расцвет (Жизни Шри Ауробиндо. Раздел 9. Часть 6)

Последний Расцвет

Питер Хииз “Жизни Шри Ауробиндо”
Раздел 9. Период Активного Затворничества: Пондичерри, 1927 — 1950

Жизнь Шри Ауробиндо в 1940-х годах вошла в довольно регулярный ритм. Просыпаясь перед рассветом, он проводил некоторое время, делая свободные упражнения, рекомендованные его врачами. Около 6:30 он садился, чтобы поприветствовать Мать, которая заходила на мгновение перед тем, как идти давать даршан членам ашрама. После ее ухода он брался за утренние газеты: “The Hindu” для новостей, “The Madras Mail” – ради карикатуры “Curly Wee”. К 1945 году его зрение настолько ухудшилось, что ему приходилось полагаться в этом и другом чтении на своего помощника Ниродбарана. Когда-то после девяти часов утра Мать приходила нанести лосьон на его волосы, расчесать и заплести их в косу. Пока она работала, она говорила о делах ашрама. Когда она уходила, помощники брались за дело, умывая лицо Шри Ауробиндо и чистя ему зубы. Тот, кто тридцатью годами ранее писал в “Дневнике Йоги”, что способен содержать свои зубы в чистоте без “искусственных средств сохранения или очищения (щетки, порошка и т.д.)”, теперь подчинялся тому, что их чистили зубной пастой “Ним” и освежали рот ополаскивателем “Vademecum”.140 Как только эти задачи были выполнены, он спокойно сидел один в течение трех или четырех часов. Мать велела помощникам не беспокоить его, если не возникло срочных дел. Они гадали, что он делает, “окутанный самой таинственной тишиной”, но не находили подсказок в его действиях или жестах:

Все, что было видно нашим невооруженным глазам, – это то, что он молча сидел на своей кровати, позже [после выздоровления] в просторном кресле, с широко открытыми глазами, как любой другой человек. Только он проводил так часы и часы, иногда меняя положение и устраиваясь поудобнее; глаза слегка двигались, и, хотя обычно он смотрел на стену перед собой, они никогда не фиксировались тратака-подобно на какой-либо конкретной точке. Иногда лицо озарялось яркой улыбкой без видимой причины… как улыбается ребенок во сне. Только это было бодрствующим сном, ибо, когда мы проходили через комнату, было смутное осознание наших тенеподобных движений. Время от времени он смотрел в сторону двери. Это происходило, когда он слышал какой-то звук, который мог указывать на приближение Матери.

Если Мать случалось приходить, когда он, вопреки своей обычной практике, был “погружен внутрь, с закрытыми глазами”, она стояла рядом с его кроватью, пока он не открывал глаза. “Тогда, видя ее ожидающей, он восклицал ‘О!’, и губы Матери распахивались в восхитительную улыбку.” Один или несколько помощников всегда были наготове, и он иногда просил их о чем-то, например, о стакане воды. Когда он это делал, “его голос, казалось, доносился из далекой пещеры.” Когда им приходилось вторгаться в его уединение, они осторожно приближались к нему и стояли рядом с кроватью. Не поворачиваясь, он спрашивал “безличным тоном: ‘Что такое?'” Для Ниродбарана голос звучал как “моментная рябь на обширном ровном океане тишины.”141

Медитация Шри Ауробиндо продолжалась до трех или четырех часов. Затем следовал его первый и главный прием пищи за день. Различные вегетарианские блюда, приготовленные женщинами ашрама, вместе с лучи (плоскими лепешками), сладостями, закусками и соками, раскладывались на подносе и ставились перед ним. Мать предлагала ему еду, поддерживая веселую болтовню во время трапезы: “Как тебе нравится это блюдо?” “Это особые баклажаны, присланные из Бенареса.” Если он вообще отвечал, то неизменным: “О, понимаю! Вполне хорошо.” Помощники иногда задавались вопросом, может ли он отличить одно блюдо от другого. Однажды они “увидели, как он съел целый приготовленный зеленый перец чили, прежде чем мы успели крикнуть ‘стоп’.”142

После еды Шри Ауробиндо немного отдыхал, а затем ходил полчаса. Даже с палкой он был немного неустойчив, и Мать сидела и наблюдала, как он расхаживал взад и вперед. Затем наступало время для его купания. “Совершенно пассивный”, он “позволял помощникам ухаживать за собой”, они мыли его тело и ополаскивали с помощью ручной лейки для душа. После этого помощники помогали ему одеться. Его одежда была очень простой: обычная хлопковая дхоти, носимая в бенгальском стиле и подоткнутая выше колен, когда он ходил. Он не носил накидки на тело, если только не было необычно холодно. Его ступни, как и грудь, были босыми.143

Он беседовал со своими помощниками во время купания и примерно часа после него, но после 1941 года разговоры о чем-либо, кроме рутинных дел, стали редкими, а затем прекратились вовсе. К позднему вечеру приходила Мать, и он разговаривал с ней наедине. Остаток вечера посвящался литературной работе. В середине 1940-х годов, по мере ухудшения его зрения, его почерк стал настолько неразборчивым, что он начал диктовать то, что ему нужно было написать: отрывки для “Савитри”, пересмотр работ “Арья”, случайные письма. Он ждал, чтобы поужинать, пока Мать не вернется со своих вечерних занятий. Если она задерживалась с прогулки, он снова и снова спрашивал о ней. Он оставался бодрствующим до двух часов ночи, не ложась спать, пока ему не сообщали, что Мать удалилась. Он спал мало: от четырех до четырех с половиной часов.

Поскольку его беседы полностью прекратились, а переписка – фактически тоже, не существует свидетельств из первых рук о садхане Шри Ауробиндо после 1941 года. Возникает искушение черпать из “Савитри”, чтобы восполнить этот недостаток. Описания Шри Ауробиндо путешествия Ашвапати через миры материи, жизни и ума перед достижением “царств большего знания” и прохода Савитри через “внутренние страны”, пока она не достигает сокровенной души, несомненно, основаны на опыте его самого и Матери; но поэма – это художественное творение, и Шри Ауробиндо сказал прямо, что “обстоятельства этой жизни не имеют ничего общего” с ее сюжетом.144 Более твердую почву для поиска ключей представляет его лирическая поэзия, но после 1943 года он написал лишь несколько стихотворений. Те, что он написал, нехарактерно мрачны:

Разве это конец всего, чем мы были,
И всего, что мы сделали или о чем мечтали, —
Имя незапомненное и форма разрушенная, —
Разве это конец?
Тело, гниющее под плитой камня
Или обращенное в пепел в огне,
Ум, растворившийся, потерявший свои забытые мысли, —
Разве это конец?

Так начинается стихотворение июня 1945 года. Однако заканчивается оно на более светлой ноте: “Бессмертное в смертном” “не желает прекращаться”

Пока не свершено все, ради чего были созданы звезды,
Пока сердце не откроет Бога
И душа не познает себя.
И даже тогда Нет конца.145

Та же уверенность звучит в письме, которое он продиктовал в июле 1947 года. Это его последнее известное высказывание о состоянии своей садханы:

Мое нынешнее усилие состоит не в том, чтобы стоять на высоком и далеком уровне Сверхразума и изменять мир оттуда, но в том, чтобы принести что-то от него сюда и стоять на этом и действовать посредством этого; но на нынешней стадии первая непосредственная забота – это прогрессирующая супраментализация Сверхразума, а вторая – ослабление тяжелого сопротивления Бессознательного и поддержки, которую оно оказывает человеческому невежеству, что всегда является главным препятствием в любой попытке изменить мир или даже изменить себя.146

Единственные отклонения от рутины Шри Ауробиндо происходили перед четырьмя ежегодными даршанами, когда наблюдалось заметное увеличение темпа деятельности даже в его внутреннем святилище. В сам день даршана Мать приходила рано, кланялась ему, рассказывала ему программу, затем мчалась следить, чтобы все делалось как должно. Его помощники одевали его в прекрасную белую дхоти, с нижней каймой, собранной в бенгальской манере. Ранним днем Мать возвращалась к нему, и они шли вместе в маленькую внешнюю комнату, где садились вместе на диван, Мать – справа от Шри Ауробиндо. Здесь они оставались следующие несколько часов, пока ашрамиты и посетители – более трех тысяч к концу 1940-х – проходили перед ними по одному. “Нигде в движущейся процессии не было и намека на вульгарную толкотню”, – отметил один посетитель. “Мистик сидит с обнаженным торсом, за исключением части его дхоти, наброшенной на плечи. Добрый свет играет в его глазах.” Шри Ауробиндо смотрел прямо на каждого человека мгновение. “Движущийся посетитель ощущает особый контакт с этими [глазами], когда наклоняется, чтобы совершить свое приветствие. Они оставляют в нем таинственное ‘ощущение’, которое не поддается описанию. Контакт, почти физический, вливает слабое чувство благоухания в его сердце, и у него возникает восприятие сияния, подобного тому, что распространяется по каждому волокну его существа.”147 У большинства посетителей были схожие позитивные переживания. Но некоторых, особенно с Запада, отвлекала театральность обстановки и религиозность церемониала. Винсент Шиэн, известный американский журналист, прочитал некоторые книги Шри Ауробиндо перед приездом и был глубоко впечатлен ими. Но когда он стоял в очереди на даршан, с курящимся вокруг него благовонием и людьми, бросающимися к стопам гуру, его поразил “удар кувалдой по силе – увидеть, как таким образом поклоняются людям.” Не сумев найти в этом смысла, он, по крайней мере, был рад видеть, что “что бы другие ни думали или ни говорили,” Шри Ауробиндо, казалось, “не был обманут или сбит с толку этими экстравагантными проявлениями.”148

Шри Ауробиндо продолжал интересоваться местной, национальной и международной политикой. Освобождение Британской Индии сделало французский анклав Пондичерри аномалией, с которой нужно было разобраться. Вскоре после обретения независимости Шри Ауробиндо вызвал лидера конгресса Бенгалии Сурендру Мохана Гхоша и дал ему предложение передать премьер-министру Неру и другим членам нового индийского правительства. Вкратце, он хотел, чтобы французские владения были интегрированы с Индией, но сохраняли некоторую степень автономии, чтобы служить культурным мостом между Францией и Индией. Неру выразил интерес к этой идее, но ничего из этого не вышло.149 Несколько недель спустя, 27 сентября 1947 года, Шри Ауробиндо принял Мориса Шумана, главу французской культурной делегации, и Франсуа Барона, губернатора Французской Индии. Это был первый раз за восемнадцать лет, что он встречался с кем-то извне ашрама. Он поддержал план Шумана сделать Пондичерри “местом встречи Франции и Индии” и предложил создать университет, где студенты из разных частей мира могли бы изучать индийскую культуру.150 Встреча не имела немедленного эффекта. Последовал период напряженности, во время которого индийское правительство установило таможенный кордон вокруг Пондичерри, в то время как про- и антифранцузские партии маневрировали, и ашраму пришлось заботиться о своих интересах; какое-то время было трудно достать еду и другие предметы первой необходимости. В 1950 году Шри Ауробиндо возобновил свои усилия по сохранению самобытности Пондичерри в составе индийского союза.151 Но проблема сохранялась до 1954 года, когда колония де-факто стала территорией Индии.

Как предсказывал Шри Ауробиндо еще в 1920 году, свобода не стала панацеей от социальных и экономических недугов Индии. Менее чем через шесть месяцев после Дня Независимости Махатма Ганди был убит индуистским фанатиком. На просьбу Всеиндийского радио дать послание Шри Ауробиндо ответил:

Я предпочел бы молчание перед лицом этих обстоятельств, которые нас окружают…. Однако скажу вот что: Свет, который привел нас к свободе, хотя еще и не к единству, все еще горит и будет гореть, пока не победит…. Сила, которая привела нас через столько борьбы и страданий к свободе, достигнет также, через любые распри или неприятности, цели, которая так остро занимала мысли павшего вождя в момент его трагического конца; как она принесла нам свободу, она принесет нам единство.152

Многие смотрели на Шри Ауробиндо как на человека, способного заполнить пустоту, оставленную смертью Ганди. Среди них был Джаяпракаш Нараян, воинственный лидер социалистов, который призвал Шри Ауробиндо и Раману Махарши “выйти из своего уединения и возглавить кампанию за культурное и духовное возрождение” страны.153 Шри Ауробиндо, вероятно, согласился бы с мнением Нараяна о том, что Индия переживает “беспрецедентный духовный кризис”. В письме, позже выпущенном как послание, он писал: “Дела плохи, становятся хуже и в любой момент могут стать наихудшими или хуже наихудшего, если это возможно.” Все, что он мог предложить в утешение, – это уверенность в том, что “все это было необходимо, потому что определенные возможности должны были проявиться и быть устранены, если вообще должен был появиться новый и лучший мир.”154

В июне 1948 года Шри Ауробиндо был удостоен Национальной премии за “выдающиеся заслуги” в области гуманитарных наук Университетом Андхра.155 После некоторых колебаний он согласился ее принять. Его речь по этому случаю, зачитанная другим на церемонии вручения, касалась вопроса о лингвистических штатах, проблемы, которая тогда доминировала в национальных дебатах. Месяц или два спустя его политические импульсы получили выход, когда К.Д. Сетхна, близкий ученик, стал редактором бомбейской газеты под названием “Мать Индия”. Сетхна писал ему за советом по таким темам, как отношения Индии и Пакистана и Корейская война, и включал ответы Шри Ауробиндо в свои редакционные статьи. По просьбе Сетхны дать совет после вторжения в Южную Корею Шри Ауробиндо написал 28 июня 1950 года:

Я не знаю, почему вы хотите, чтобы вам указали направление мысли для вашего руководства в деле Кореи. Там не о чем колебаться, все дело ясно как день. Это первый ход в коммунистическом плане кампании по доминированию и овладению сначала этими северными частями, а затем Юго-Восточной Азией как предварительный шаг к их маневрам в отношении остальной части континента – попутно, Тибетом как вратами, открывающимися к Индии. Если они преуспеют, нет причин, почему вслед за этим не последует господство над всем миром шаг за шагом, пока они не будут готовы разобраться с Америкой.

“На данный момент,” – заключил он, – “ситуация настолько серьезна, насколько это возможно.”156 Это послание вспомнили в 1962 году, когда Китай напал на Индию через Тибет. На следующий год Судир Гхош, индийский дипломат в Вашингтоне, показал “последнее завещание” Шри Ауробиндо – статью в “Мать Индия”, основанную на его письме – президенту Джону Ф. Кеннеди. Прочитав его несколько раз, Кеннеди заметил Гхошу: “Здесь, несомненно, опечатка. Дата должна быть 1960, а не 1950. Вы хотите сказать, что человек, преданный медитации и созерцанию, сидя в одном уголке Индии, сказал это о намерениях коммунистического Китая еще в 1950 году?” Он закончил контрастом. “Один великий индиец, Неру, показал вам путь неприсоединения между Китаем и Америкой, а другой великий индиец, Ауробиндо, показал вам другой путь выживания.”157

Большая часть писаний Шри Ауробиндо в 1949 и 1950 годах касалась тем, далеких от политики. “Савитри”, теперь насчитывающая более двадцати тысяч строк, публиковалась песнь за песнью в журналах ашрама и отдельными брошюрами. Шри Ауробиндо пересматривал каждый раздел перед публикацией. Сидя в своем кресле, а Ниродбаран стоял на коленях у его ног, он слушал, как писец читал то, что уже было написано – иногда несколько дней, иногда несколько лет назад, – а затем начинал диктовать исправления и дополнения. С середины 1950 года он начал уделять поэме больше времени, откладывая в сторону другие заботы, которые отвлекали его от того, что он называл своей “главной работой”. Каждое утро в одиннадцать часов Ниродбаран занимал свое место на полу. Шри Ауробиндо “взглядом приветствовал его”, затем продолжал с того места, где остановился. “Иногда сидя прямо, иногда опираясь на левую боковую подушку [своей кровати], устремляя взгляд вперед, он диктовал тихим, приглушенным голосом медленно и отчетливо.”158 Как только песнь была завершена, ее отправляли на печать, а затем снова пересматривали. Еще один раунд пересмотра следовал после ее публикации в журнале или брошюре. Наконец, в 1950 году первый том поэмы был издан прессой ашрама.

Примерно в тот же период Шри Ауробиндо пересмотрел ряд своих работ “Арья”. “Человеческий Цикл” и “Идеал Человеческого Единства” нужно было обновить, учитывая огромные изменения – некоторые из них предвиденные в “Арья” – произошедшие в международной политике с 1920 года. Новые издания обеих книг, вместе с первой частью “Синтеза Йоги”, были опубликованы в Пондичерри и Нью-Йорке между 1948 и 1950 годами. Шри Ауробиндо написал серию эссе для журнала ашрама “Бюллетень Физического Воспитания” в 1949 и 1950 годах. Это были его первые последовательные усилия в области объяснительной прозы после пересмотра и расширения “Жизни Божественной” десятью годами ранее.
Труды Шри Ауробиндо теперь достигали более широкой аудитории в Индии и за рубежом. В августе 1949 года по всей Индии и в Нью-Йорке прошли публичные празднования его семьдесят седьмого дня рождения. Для своих американских почитателей он послал послание, в котором утверждал общую судьбу Востока и Запада:

Было обычным делом останавливаться на разделении и различии между этими двумя частями человеческой семьи и даже противопоставлять их друг другу; но, лично для себя, я скорее склонен останавливаться на единении и единстве, чем на разделении и различии…. Была тенденция в некоторых умах останавливаться на духовности или мистицизме Востока и материализме Запада; но Запад имел не меньше, чем Восток, свои духовные искания и, хотя и не в таком изобилии, своих святых, мудрецов и мистиков, Восток имел свои материалистические тенденции, свое материальное великолепие, свои сходные или идентичные отношения с Жизнью и Материей и миром, в котором мы живем.

Великая потребность, по мере того как двое сближались, заключалась в ясности относительно идеала и цели, к которой нужно стремиться. Здесь “не было абсолютного различия, но возрастающее расхождение между тенденциями Востока и Запада”:

Восток всегда и все больше делал высший акцент на высшей истине Духа; он, даже в своих крайних философиях, отстранял мир как иллюзию и считал Дух единственной реальностью. Запад концентрировался все больше и больше на мире, на отношениях ума и жизни с нашим материальным существованием, на нашем овладении им, на совершенствовании ума и жизни и некоем осуществлении человеческого существа здесь: в последнее время это зашло так далеко, что привело к отрицанию Духа и даже к возведению Материи на трон как единственной реальности.

Но два идеала “не являются несовместимыми друг с другом: скорее их расхождение должно быть исцелено, и оба должны быть включены и примирены в нашем взгляде на будущее”. Йога была ключом к примирению:

Восхождение человеческой души к высшему Духу – высшая цель и необходимость этой души, ибо это высшая реальность; но может быть и нисхождение Духа и его сил в мир, и это оправдало бы существование материального мира также, дало бы смысл, божественную цель творению и решило бы его загадку. Восток и Запад могли бы примириться в стремлении к высшему и самому широкому идеалу, Дух обнял бы Материю, а Материя обрела бы свою собственную истинную реальность и скрытую Реальность во всех вещах в Духе.159

Встречу в Нью-Йорке вела писательница Перл Бак, а выступал Питирим Сорокин, профессор Гарварда и один из ведущих социологов мира. Сорокин сказал, что “с научной и философской точки зрения, труды Шри Ауробиндо являются здравым противоядием псевдонаучной психологии, психиатрии и воспитательного искусства Запада.”160 Он и другие американские академики пытались включить труды Шри Ауробиндо в университетскую программу, с ограниченным успехом. Философ Эдвин Бёртт читал лекции по “Жизни Божественной” в Корнелле; Фредерик Шпигельберг, профессор сравнительного религиоведения в Стэнфорде, задавал “Эссе о Гите” своим аспирантам. Шпигельберг считал, что влияние индийца было бы шире, если бы философские факультеты Америки не находились “под антиметафизическим влиянием Джона Дьюи и его инструменталистов, что является американской формой того, что в Европе называется Логическим Позитивизмом.”161 То же влияние не допускало обсуждений “Жизни Божественной” в философских журналах Англии и США, но неакадемики публиковали положительные оценки в “World Review” и даже в “Chicago Daily News”. Континентальные мыслители были более открыты его идеям, чем их англо-саксонские коллеги. Французский ученый Альфред Фушэ отметил, что Шри Ауробиндо, подобно экзистенциалистам, подчеркивает индивидуальную ответственность, но, в отличие от них, осуждает эгоцентризм. Один из коллег Фушэ по Французской Академии, аббат Брейль, писал, что “Человеческий Цикл” был одной из двух книг, которые “заинтересовали меня глубже всего и стимулировали больше всего размышлений.”162 В Америках влияние Шри Ауробиндо наиболее ощущалось литературной элитой. Английский писатель-эмигрант Олдос Хаксли считал “Жизнь Божественную” “книгой не просто высочайшей важности в отношении своего содержания, но удивительно прекрасной как произведение философской и религиозной литературы.” Чилийская поэтесса Габриэла Мистраль считала Шри Ауробиндо “величайшим из мистиков”, столь же примечательным своими духовными достижениями, как и своей “прекрасной, строгой и классической прозой.”163 Оба писателя поддержали набирающий силу ход за присуждение Шри Ауробиндо Нобелевской премии по литературе. Мистраль, лауреат 1945 года, вместе с Перл Бак, лауреатом 1938 года, объявила о своей готовности номинировать его на эту награду, в то время как тридцать шесть индийских сановников – министры кабинета, губернаторы, премьер-министры, махараджи, вице-канцлеры и другие – подписали меморандум Шведской академии с изложением его литературных и духовных достижений.164 Примерно в то же время один индийский академик предложил кандидатуру Шри Ауробиндо на Нобелевскую премию мира. Это была одна из тридцати четырех официальных номинаций, рассмотренных Норвежским нобелевским комитетом в 1950 году.165

К концу 1949 года Шри Ауробиндо оказался в опасности стать международной знаменитостью. Популярные американские журналы, такие как “Holiday” и “Life”, публиковали иллюстрированные статьи с ним и Раманой Махарши, великим йогом, который жил удобно близко.166 Фоторепортер Анри Картье-Брессон посетил Индию и, сняв похороны Махарши, обратил свое внимание на Пондичерри. Написав секретарю ашрама, он попросил разрешения присутствовать на даршане и “сделать фото-документацию жизни Ашрама”. Сначала ему не разрешили фотографировать Мать (не говоря уже о Шри Ауробиндо), но постепенно он завоевал ее расположение и снял несколько пленок на ежедневном “даршане с балкона” и пранаме. Он нашел ее “очень добрым человеком с огромной энергией, впитавшей волю всех учеников”. В день даршана он сделал несколько неудачных снимков Шри Ауробиндо и Матери. На следующий день ему разрешили войти в комнату Шри Ауробиндо, где он сделал серию портретов, первых с 1920 года. Шри Ауробиндо “не моргнул глазом все десять минут, что я за ним наблюдал”, – отметил Картье-Брессон в своем дневнике. “Он, казалось, не принадлежал той безличной обстановке.”167 На фотографиях Шри Ауробиндо изображен в своем кресле, спокойно смотрящим вперед, без различимого выражения (он, кажется, не замечает фотографа), но передающим ощущение спокойной массивности.

Картье-Брессон был одним из нескольких посторонних, которым разрешили войти в комнату Шри Ауробиндо после 1947 года. К.Р. Редди, вице-канцлер Университета Андхра, вручил грамоту и медаль в декабре 1948 года, когда университет присудил Шри Ауробиндо свою Национальную премию. Два года спустя аудиенция была предоставлена Кришне Кумарсинхджи Раолу, Махарадже Бхавнагара, который, будучи губернатором Мадраса, по должности был канцлером университета. К.М. Мунши, политик Конгресса и член центрального кабинета, знавший Шри Ауробиндо в Бародском колледже сорок пять лет назад, имел более содержательное интервью в июле 1950 года. “Я увидел перед собой существо полностью преображенное, лучезарное, блаженное, окутанное атмосферой божественного спокойствия”, – написал он позже. Шри Ауробиндо, казалось, воплощал “самую прекрасную старость, которую можно вообразить, в атмосфере вдохновляющего спокойствия”. Его “тонкая белая борода и хорошо расчесанные длинные белые волосы обрамляли сияющее лицо”, в то время как “глубокий свет спокойствия и мудрости сиял в его глазах”. Мунши объяснил, что он пытался сделать для страны, но признался, что настолько разочаровался, что хочет все бросить и заняться йогой. Шри Ауробиндо ответил “тихим, ясным голосом”: “Вам не нужно отказываться от мира, чтобы продвигаться в этом направлении… Я буду следить за вашим прогрессом. Если потребуется какая-либо помощь, я дам ее вам.” В конце интервью Мунши спросил, не хочет ли Шри Ауробиндо что-то сказать. Тот сразу же спросил: “Когда Индия воссоединится?” Ошеломленный, Мунши объяснил, что не предвидит этого при своей жизни. До 1947 года он работал за единую Индию, но считал, что раздел был положительным постольку, поскольку позволял Индии и Пакистану развиваться своими собственными путями. Шри Ауробиндо настаивал, что Пакистан – это “обман, насилие и предательство”, и заявил: “Индия воссоединится. Я ясно это вижу.” После обмена мнениями о местной политике Мунши спросил: “Когда вы выйдете из Пондичерри?” Шри Ауробиндо ответил: “Я не могу сказать. Мне сначала нужно завершить здесь свою работу.”168

В середине 1949 года Шри Ауробиндо начал испытывать частое и затрудненное мочеиспускание. Анализы показали избыток сахара и следы альбумина. Опасаясь диабета, врачи приказали сократить крахмалистую пищу, такую как лучи и сладости. Уровень сахара снизился, но не частота мочеиспускания. Это заставило Ниродбарана заподозрить увеличение простаты, диагноз, подтвержденный доктором Прабхатом Саньялом, калькуттским хирургом, приехавшим в ашрам на даршан. На данный момент, сказал Саньял, большой опасности не было, но ситуацию нужно было тщательно контролировать.169 Он объяснил Шри Ауробиндо и Матери природу и последствия состояния. По мере увеличения железы она оказывала бы давление на уретру. Первым следствием было частое, неполное опорожнение мочевого пузыря. Если состояние не лечить, моча могла бы подниматься обратно в систему, в конечном итоге вызывая инфекцию. Опасность, возможно, была выше для Шри Ауробиндо, потому что у него в анамнезе были проблемы, связанные с почками. В Англии, после того как он провалил первое медицинское обследование для ИГС, его однокурсники слышали, что это было из-за каких-то “проблем с мочевыми органами”. Восемнадцать лет спустя в Пондичерри ходили слухи, что он болен из-за “проблем с почками”.170 Нет свидетельств того, что какой-либо из эпизодов длился долго, и в 1949 году симптомы также быстро утихли. Когда Саньял вернулся в ашрам в ноябре и спросил о проблеме, Шри Ауробиндо решительно сказал: “Это меня больше не беспокоит. Я вылечил это.”171 Но он, по-видимому, был больше обеспокоен своим здоровьем, чем показывал. 7 декабря в одном из своих редких писем он упомянул неопределенные “личные трудности” и намекнул на “давление, вызванное необходимостью ускорить публикацию моих еще не изданных книг”. Было, сказал он, много работы, которую нужно было сделать “пока еще есть время.”172

В середине 1950 года помощники Шри Ауробиндо заметили, что он становился все более и более немногословным. Все их попытки разговорить его встречались односложным “да” или “нет”. Однажды доктор Саньял набрался смелости спросить: “Почему вы так серьезны, Сэр?” “Время очень серьезное,” – ответил Шри Ауробиндо.173 Если он думал о мировых событиях, то намек мог быть на конфликт в Корее. Многие опасались, что он спровоцирует третью мировую войну. Примерно в то же время симптомы гиперплазии простаты Шри Ауробиндо появились снова. Врачи были уверены, что он использует свою йогическую силу, чтобы заставить их утихнуть, и были огорчены, когда симптомы ухудшились. В моче появился альбумин, затем ацетон, “серьезный сигнал”. По просьбе Шри Ауробиндо Ниродбаран сообщил новость Матери. Она выслушала его молча.174

Шри Ауробиндо продолжал работать над “Савитри” и другими литературными проектами. Его издатели решили выпустить “Поэзию Будущего”, и какое-то время он диктовал дополнения к существующим отрывкам. Затем, желая написать главу о поэзии двадцатого века, он попросил книги ведущих писателей. Их нужно было заказать, поэтому он вернулся к “Савитри”. “Я хочу скоро ее закончить,” – сказал он. Это был первый раз, когда Ниродбаран слышал его говорящим таким образом. Они взялись за “Книгу Судьбы”. Шри Ауробиндо уделил внимание отрывку, в котором Нарад говорит Царице, что Савитри достаточно сильна, чтобы встретить свою судьбу:

Придет день, когда она должна будет стоять без помощи
На опасной грани гибели мира и своей,
Неся будущее мира на своей одинокой груди,
Неся человеческую надежду в сердце, оставленном единственным
Победить или пасть на последнем отчаянном краю,
Один на один со смертью и близко к грани исчезновения.175

Работа продвигалась медленно. Наконец, около середины ноября, Ниродбаран объявил, что последний намеченный отрывок завершен. “А, она закончена?” – сказал Шри Ауробиндо с одной из своих редких улыбок. “Что осталось теперь?” “Книга Смерти и Эпилог.” “О, это,” – заключил он. “Мы посмотрим об этом позже.”176

В тот год во время муссона было прохладно, и дискомфорт Шри Ауробиндо усилился. За несколько дней до даршана 24 ноября проконсультировали доктора Сатьяврату Сена, другого калькуттского хирурга. Он подтвердил диагноз. “Но каково же средство?” – спросил Шри Ауробиндо. Единственным радикальным средством, как знали врачи, было хирургическое удаление простаты. Это была относительно безопасная и простая процедура, но они осознавали, что Шри Ауробиндо и Мать никогда не одобрят этого.

Было предложено отложить даршан из-за дискомфорта Шри Ауробиндо. Он и Мать отмахнулись от этого. Приехало около трех тысяч человек, и их нельзя было разочаровать. Атмосфера 24 ноября была необычайно торжественной. Посетители молча стояли на улице, затем входили в здание и поднимались по лестнице в комнату Шри Ауробиндо. Американской студентке, впервые посетившей, вся процедура показалась “немного нелепой”. Какой смысл стоять мгновение перед автором “Божественной Жизни”, не сказав ему ни слова? То, что произошло дальше, было неожиданным:

Когда я шагнула в радиус примерно четырех футов, возникло ощущение вхождения в какое-то силовое поле. Интуитивно я знала, что это сила Любви, но не то, что обычные люди обычно подразумевают под этим термином. Эти двое были “напрямую настроены”; они не обращали на меня внимания, как могли бы обычные родители; и все же эта непривязанность казалась именно тем, что исцеляло. Внезапно я полюбила их обоих, как духовных “родителей”.

Затем все мысли прекратились, я была совершенно осведомлена о том, где нахожусь; это не было “гипнозом”, как позже предположил один друг из Стэнфорда. Просто в течение этих нескольких минут мой ум стал совершенно неподвижным. Казалось, что я стояла там очень долго, неисчислимое время, ибо времени не было. Только много лет спустя я описала этот опыт как переживание Вневременного во Времени. Там, на даршане, у меня не было ни малейшего сомнения, что я встретила двух людей, которые испытали то, что они утверждали. Они были Гностическими Существами. Они реализовали это новое сознание, которое Шри Ауробиндо назвал Супраментальным.177

Через два часа после начала церемонии по рядам пробежал шепот. Шри Ауробиндо и Мать хотели, чтобы все ускорились. Все двигались немного быстрее, и к пяти часам все было кончено. Шри Ауробиндо вернулся в свою внутреннюю комнату, выглядя довольно усталым. “Я очень голоден,” – были его первые слова. Его помощники никогда не слышали такого признания.178

В течение следующих нескольких дней симптомы Шри Ауробиндо ухудшились. Врачам не оставалось иного выбора, кроме как ввести катетер. Это принесло немедленное облегчение, но также вызвало жар. Доктора Саньяла вызвали из Калькутты. Прибыв вечером 30 ноября, он спросил Шри Ауробиндо, в чем проблема. “Проблема?” – ответил он. “Ничто меня не беспокоит, и страдание – можно быть выше его.” Ниродбаран напомнил ему о трудностях с мочеиспусканием. “Ну да; у меня были некоторые трудности, но они прошли, и теперь я ничего не чувствую.” Проконсультировавшись с другими врачами и проверив лабораторные отчеты, Саньял объяснил Матери, что у Шри Ауробиндо легкая инфекция почек. Он надеялся, что антибиотики и нормальный отток мочи поправят дело.179

На следующий день наступило значительное улучшение. Шри Ауробиндо хорошо поел и шутил с врачами. Когда они спросили его, хочет ли он, чтобы ему сделали анализ крови, он ответил: “Вы, врачи, думаете только в терминах болезней и лекарств, но всегда есть гораздо более действенное знание за пределами и выше этого. Мне ничего не нужно.”180 Тот день и следующий были занятыми для Матери, потому что школа праздновала свою седьмую годовщину культурной программой и демонстрацией физического воспитания. Вечером 2 декабря, когда она пришла в комнату Шри Ауробиндо, Саньял объяснил, что его состояние немного ухудшилось, и попросил разрешения попробовать более агрессивное лечение. Она не дала согласия; тело Шри Ауробиндо, сказала она, не ответит на сильные лекарства. Врачи могли продолжать давать ему простые лекарства, если хотят. Он “осуществит все, что необходимо”. На следующее утро он выглядел настолько лучше, что Саньял спросил Мать, нужно ли ему оставаться. Он тут же взял свои слова назад, когда она серьезно на него посмотрела. Тем днем температура Шри Ауробиндо подскочила до 102 градусов. У него начались проблемы с дыханием, признак снижения функции почек. Врачи настаивали на анализе крови. Результаты были ошеломляющими: “все признаки надвигающейся почечной недостаточности!” Вечером Шри Ауробиндо не мог есть, пока, наконец, Мать не пришла и не накормила его фруктовым соком с ложки. Позже она отвела врачей в сторону и сказала: “Он полностью сознателен внутри, но теряет интерес к себе.” В течение ночи помощники внимательно наблюдали. В какой-то момент Саньял сказал ему, что доктор Ниродбаран сменит его лекарство, если потребуется. “Нирод для меня не врач,” – ответил он.181

На следующий день, в понедельник, 4 декабря, Шри Ауробиндо чувствовал себя намного лучше утром. Врачи с облегчением отметили, что респираторный дистресс прошел. Его температура была близка к норме. Он подошел к своему креслу и некоторое время сидел безмятежно. Врачи спросили, использует ли он свою йогическую силу, чтобы излечить себя. Он ответил простым “нет”. “Почему нет?” – настаивали они. “Не могу объяснить. Вы не поймете.” Около полудня его респираторные трудности появились снова, и температура поднялась выше 100 градусов. Он отдохнул несколько часов, встал, пошел в ванную, затем посидел немного в своем кресле. Вернувшись в свою кровать, он ушел внутрь себя. Чампаклал сидел безутешно у его ног. Время от времени Шри Ауробиндо выходил из своего погруженного состояния, наклонялся вперед и целовал своего верного помощника в щеку.182

Вечером Мать вернулась со своих занятий. Врачи дали свой отчет, добавив, что хотят организовать внутривенные вливания. Она сказала: “Я говорила вам, что в этом нет необходимости. У него нет интереса к себе. Он уходит.” Около одиннадцати часов она пришла снова, дала ему немного сока и ушла. Когда она вернулась через час, Шри Ауробиндо “открыл глаза, и двое посмотрели друг на друга пристальным взглядом.” Она снова вышла из комнаты, но вернулась около часа ночи 5 декабря. На этот раз Шри Ауробиндо оставался погруженным внутрь. “Что вы думаете?” – спросила она Саньяла. “Могу я удалиться на час?” Врач не знал, что сказать. “Позовите меня, когда придет время,” – сказала она и пошла в свою комнату.183 В этот момент дыхание Шри Ауробиндо было настолько затрудненным, что ему пришлось дать кислород. Около 1:15 он пришел в себя, спросил о времени и попросил Ниродбарана что-нибудь выпить. Сделав глоток сока, он погрузился внутрь. Его помощники сгрудились вокруг него в тревоге. Ниродбаран и Чампаклал массировали его ступни, а Саньял расчесывал его волосы. Внезапно дрожь пробежала по его телу. Он поднял руки и сложил их на груди. В 1:26 его дыхание прекратилось.184

Примечания:

140 Ниродбаран, “Двенадцать лет”, 47-48; Шри Ауробиндо, “Запись Йоги”, 276.
141 Ниродбаран, “Двенадцать лет”, 48-50.
142 Ниродбаран, “Двенадцать лет”, 51-57.
143 Ниродбаран, “Двенадцать лет”, 58-59.
144 Шри Ауробиндо, “Письма о поэзии и искусстве”, 276.
145 Шри Ауробиндо, “Собрание стихотворений”, 108.
146 Шри Ауробиндо, “О себе”, 170.
147 Р. Гангули, “Мистик Пондичерри”, “Amrita Bazar Patrika”, 22 февраля 1950 г.
148 В. Шиэн, “Короли”, 75.
149 С. Гхош и Ф. Барон, “Два личных документа исторической важности”, 648-649; С. Гхош, “Разговор”, 30.
150 Пресс-релиз, Агентство Франс-Пресс, от 27 сентября 1947 г., в SAAA, сообщено в “The Hindu”, 29 сентября 1947 г.
151 Шри Ауробиндо, “О себе”, 417-419.
152 Шри Ауробиндо, “О себе”, 406-407.
153 “Возрождение Индии: Требуется помощь духовных лидеров: План социалистов”. “Times of India”, 24 февраля 1948 г.; “Ауробиндо и Свами Рамана могут помочь строить нацию”, “Indian Express”, 16 апреля 1948 г.
154 Шри Ауробиндо, “О себе”, 171.
155 К.Р. Редди Шри Ауробиндо, 28 июня 1948 г., в SAAA.
156 Шри Ауробиндо, “О себе”, 416-417.
157 С. Гхош, “Посланник Ганди”, 314-315. То, что Гхош показал Кеннеди, был отрывок из редакционной статьи Сетхны “Правда о Тибете”, опубликованной в “Mother India” 2 (11 ноября 1950 г.): 2.
158 Ниродбаран, “Двенадцать лет”, 188-189.
159 Шри Ауробиндо, “О себе”, 413-416.
160 Сорокин цитируется в “Mother India” 1 (17 сентября 1949 г.): 2.
161 Фредерик Шпигельберг, “Немецкий ученый в Индии”, “Mother India” 1 (30 апреля 1949 г.): 5.
162 Альфред Фушэ, “Призыв к сверхчеловечеству: Интерпретация Шри Ауробиндо”, перепечатано в “Mother India” 1 (15 октября 1949 г.): 3; Анри Брейль Шри Ауробиндо, 1 декабря 1950 г., опубликовано в “Mother India” 24 (декабрь 1972 г.): 778-779.
163 Письмо Хаксли Дилипу Кумару Рою, 16 июня 1948 г., Архив Роя; Г. Мистраль, “Несколько слов о Шри Ауробиндо”, 142.
164 Петиция с подписавшими воспроизведена в “Mother India” 2 (3 сентября 1949 г.).
165 Письмо автору от Гейра Лунденстада, директора Норвежского Нобелевского института, 6 мая 2003 г.
166 В. Шиэн, “Короли”; У. Сарджент, “Святой человек”.
167 Картье-Брессон Павитре, 13 апреля 1950 г., в SAAA; заметки Картье-Брессона о его визите в Пондичерри и ашрам Шри Ауробиндо (из архивов Magnum Photos), опубликовано в “Шри Ауробиндо: Архивы и исследования” 14 (декабрь 1990 г.): 207-209.
168 К. Мунши, “Ашрам Ауробиндо – Паломничество”, “Hindustan Times”, Приложение к Дню Независимости, 15 августа 1952 г.; К.М. Мунши, “Обращение на церемонии вручения дипломов”, 20 июля 1950 г., 3, в SAAA; К.М. Мунши, расшифровка интервью со Шри Ауробиндо, 3 июля 1950 г., в SAAA.
169 Ниродбаран, “Шри Ауробиндо: ‘Я здесь, Я здесь'”, 3; “Двенадцать лет”, 266.
170 Правительство Индии, Материалы Отдела внутренних дел, серия D, июнь 1908 г., 13, 3, Национальный архив Индии, Нью-Дели; Материалы Отдела внутренних дел, серия A, август 1910 г., 42-43, 6.
171 Ниродбаран, “Шри Ауробиндо”, 4; “Двенадцать лет”, 267.
172 Шри Ауробиндо, письмо от 7 декабря 1949 г., в SAAA.
173 Ниродбаран, “Двенадцать лет”, 270.
174 Ниродбаран, “Двенадцать лет”, 270-271.
175 Шри Ауробиндо, “Савитри”, 461.
176 Ниродбаран, “Двенадцать лет”, 272-273.
177 Р. Ле Кок, “Радикальные мыслители: Хайдеггер и Шри Ауробиндо”, 199.
178 Ниродбаран, “Двенадцать лет”, 277.
179 Ниродбаран, “Двенадцать лет”, 278; П. Саньял, “‘Зов’ из Пондичерри”, 181-182. (Я следую Ниродбарану там, где два описания расходятся.)
180 П. Саньял, “‘Зов'”, 181-182.
181 П. Саньял, “‘Зов'”, 182-184; Ниродбаран, “Двенадцать лет”, 279-281; медицинский отчет Ниродбарана, 14-18, в SAAA. В “Двенадцати годах” Ниродбаран помещает анализ крови на четвертое число, но говорит, что это было воскресенье. 4 декабря 1950 года был понедельник. Медицинский отчет Ниродбарана дает результаты анализа крови под “Суббота, 3-е”, но, поскольку запись идет после других записей за воскресенье, “суббота” должно быть ошибкой. Уровень сахара в крови Шри Ауробиндо в то время составлял 300 мг; мочевина крови – 90 мг.
182 Ниродбаран, “Двенадцать лет”, 280-282; П. Саньял, “‘Зов'”, 185.
183 Ниродбаран, “Двенадцать лет”, 285-286; П. Саньял, “‘Зов'”, 185.
184 П. Саньял, “‘Зов'”, 186; Ниродбаран, “Двенадцать лет”, 286-287; У. Пинто, “Отчет об уходе Шри Ауробиндо”, 754-755.

Краткое Содержание

1. Повседневная жизнь в 1940-х

Распорядок дня:
- Пробуждение до рассвета, легкие упражнения.
- Встреча с Матерью, чтение газет (из-за ухудшения зрения – с помощью помощника Ниродбарана).
- Уход за волосами (Мать заплетала ему косу), гигиенические процедуры.
- Глубокие медитации по 3–4 часа, во время которых он пребывал в состоянии “бодрствующего сна” – осознанном, но отрешенном.
- Вегетарианская еда (любил сладости и бенгальские блюда), прогулки с палкой, купание с помощью attendants.
- Вечера – литературная работа (диктовка “Савитри”, переработка старых текстов).

2. Духовная работа и учение

После 1941 года Шри Ауробиндо почти не общался с внешним миром, сосредоточившись на сверхразумной трансформации.
В письме 1947 года объяснил, что его цель – не просто подняться в Сверхразум, а воплотить его силу в материальном мире, преодолевая сопротивление Бессознательного.
“Савитри” – главный труд этих лет, поэма-откровение, отражающая его духовный опыт.

3. Политика и общественная роль

Индия после независимости (1947):
- Поддерживал интеграцию Пондичерри с Индией, но с сохранением культурных связей с Францией.
- Резко осудил раздел Индии, называя Пакистан “плодом обмана и насилия”, но верил в будущее воссоединение.
- После убийства Ганди (1948) заявил, что “Свет, приведший к свободе, приведет и к единству”.
Международные события:
- Предсказал агрессию Китая (1950) и глобальную экспансию коммунизма.

4. Признание и влияние

В 1949–1950 гг. его работы (“Божественная Жизнь”, “Синтез Йоги”) получили мировое признание:
- Нобелевские номинации (литература и мир).
- Поддержка Олдоса Хаксли, Габриэлы Мистраль, Питирима Сорокина.
- В США и Европе его идеи изучали в университетах, несмотря на сопротивление материалистической философии.

5. Болезнь и уход (1950)

С 1949 года – проблемы с простатой и почками, но отказывался от серьезного лечения, полагаясь на йогическую силу.
24 ноября 1950 – последний даршан, где тысячи людей ощутили его “силу Любви и вневременного присутствия”.
5 декабря 1950 – ушел из жизни в 1:26 ночи, сохраняя полное сознание до конца. Мать сказала: “Он теряет интерес к этому миру”.

Основные идеи последних лет:

Восток и Запад должны объединиться – не через отрицание материи, а через союз Духа и Материи.
Сверхразумная эволюция – ключ к преображению человечества.
“Савитри” – зашифрованное послание о победе над судьбой и смертью.

Итог: Последнее десятилетие Шри Ауробиндо – период глубочайшей внутренней работы, завершения трудов и сознательного ухода, оставившего миру учение о будущем преображенном человечестве.

Основные идеи

1. Супраментальная трансформация

Цель эволюции – переход от человеческого сознания к сверхразумному (супраментальному) уровню.
Шри Ауробиндо работал над нисхождением Сверхразума в материальный мир, чтобы изменить саму природу земной жизни.
Ключевая задача – преодолеть сопротивление Бессознательного (инерции материи) и человеческого невежества.

2. Интегральная Йога

Не отречение, но преображение: В отличие от традиционных путей, предлагал не бегство от мира, а его духовное преобразование.
Три ступени:
1. Восхождение индивидуальной души к Божественному.
2. Нисхождение божественных сил (Свет, Сила, Блаженство) в материю.
3. Создание нового сознания – «гностического» существа, живущего в гармонии Духа и Материи.

3. Синтез Востока и Запада

Критика крайностей:
- Восток: уход в духовность, отрицание материи как «иллюзии».
- Запад: культ материального прогресса, отрицание Духа.
Идеал: «Божественная Жизнь» – синтез духовного просветления и совершенствования земного бытия.

4. Будущее человечества

Коллективная эволюция: Преображение не только отдельных людей, но и общества, культуры, природы.
Роль Индии: Видел её как духовного лидера, но предупреждал о кризисе из-за раздела и утраты идеалов.
Глобальные вызовы: Предвидел угрозу тоталитаризма (коммунизм) и необходимость духовного сопротивления.

5. «Савитри» – поэма-пророчество

Символический сюжет: Борьба героини Савитри с Судьбой и Смертью – аллегория победы Божественной Силы над ограничениями материи.
Ключевые темы:
- Свобода воли против фатализма.
- Любовь как сила, преодолевающая тьму.
- Будущее человечества – после преодоления невежества и страдания.

6. Отношение к смерти

Смерть – не конец: Утверждал, что истинное «Я» бессмертно, а тело – временная форма.
Свой уход (1950) воспринимал как завершение этапа, а не поражение. Мать позже говорила, что он «ушел в Супраментал, чтобы работать оттуда».

Вывод

Философия Шри Ауробиндо – это оптимистичный эволюционный гуманизм:

Человек – не тупик, а мост к высшей форме бытия.
Земная жизнь имеет смысл и может стать ареной божественного проявления.
Будущее – в сознательном сотрудничестве с нисходящей Божественной Силой.

Его идеи остаются вызовом для науки, религии и общества, предлагая путь за пределы нынешних ограничений.

Последний Расцвет (Жизни Шри Ауробиндо. Раздел 9. Часть 6)