Заря

Ниродбаран «Памятные встречи с Матерью»

Я получил письмо от своей племянницы. Она писала мне: «Ты теряешь драгоценное время. Сколько времени Шри Ауробиндо и Мать будут ждать тебя? Тебе нужно присоединиться к Ашраму и начать жить йогической жизнью». Мне казалось, что Шри Ауробиндо читал её письма перед тем, как она посылала их мне. Как только я получил письмо, идея поехать в Ашрам стала преследовать меня днём и ночью. Постепенно, она до такой степени завладела всем моим существом, что окружающий мир потерял всю свою привлекательность и стал казаться серым. Жизнь потеряла свою остроту. Мне не оставалось ничего другого, как написать Шри Ауробиндо и попросить его разрешения приехать для Даршана. Я загадал про себя, что если Шри Ауробиндо встретится со мной, я не вернусь назад. Вскоре я получил разрешение приехать для Даршана, и, наконец, наступил день, когда я, в полной тайне от своей бедной матери, уехал в Ашрам. Это было в феврале 1935 года, ровно три года после моего последнего Даршана в 1930 году.

Я приехал в Ашрам незадолго до февральского Даршана, и меня поселили недалеко от типографии Ашрама. Это было спокойное приятное место рядом с океаном, хотя и довольно далеко от Ашрама. Оно предназначалось для пребывания будущих садхаков. Я привёз шелковое дхоти для Шри Ауробиндо и бенгальские духи для Матери. Мой выбор был сделан совершенно инстинктивно, не задумываясь. Моя племянница посмотрела на подарок для Матери и, смеясь, сказала: «Неужели ты думаешь, что Мать пользуется такими простыми духами?» Я чувствовал себя очень глупо. Тем не менее, когда я должен был встретиться с Матерью, я принёс ей свой подарок. Эта встреча была совсем не такой, как моя первая встреча с Матерью. Мать была очень серьёзной, как будто я совершил какую-то провинность. Конечно, это было всего лишь моё глупое человеческое впечатление, одно из тех ошибочных интерпретаций, из-за которых мы так часто страдали, и которые были причиной многочисленных писем Шри Ауробиндо, в которых он объяснял садхакам истинное значение взглядов и отношения Матери. Позже я понял, что именно Мать хотела объяснить мне. Тот свет, который я получил во время своего первого посещения Ашрама, был утерян мной за это время. Тем не менее, я сказал ей, что я бы хотел остаться, в том случае, если мне будет позволено. Она ответила, что после Даршана я могу написать Шри Ауробиндо об этом. Я написал ему: «Моё стремление и решение остаются неизменными. Что вы думаете об этом?» Его ответ был дружественным, но неопределенным: «Прежде, чем принять решение остаться навсегда в Ашраме, мы можем дать вам некоторое время, скажем, до августа.» Я согласился с ним, зная, что если мне откажут позже, для меня это будет связано с большими трудностями.

С февраля до августа было много времени, так как, тогда ещё не было апрельского Даршана. Может быть, Шри Ауробиндо хотел увидеть, как я смогу приспособиться к жизни в Ашраме, или же он просто давал мне понять, что, для того, чтобы быть принятым в Ашрам, недостаточно только попросить об этом? Я не могу точно сказать, что он имел в виду, так как, в его ответах всегда кроется много уровней смысла. Но, конечно же, он не выбросил бы меня из Ашрама после 6 месяцев, и сделал бы это только в случае, если бы я оказался совершенно непригодным к йоге. К сожалению, я понял это гораздо позже. Поэтому, боясь, что мне могут отказать, я стал готовить себя со всей серьёзностью, для того, чтобы, в конце испытательного срока, предстать перед Шри Ауробиндо лучше подготовленным и сказать: «Вот, что я сделал, Учитель!», и он одарит меня благосклонной улыбкой и ответит: «Хорошая работа, молодой человек. Я принимаю тебя в Ашрам, но «буду тебя бить часто». То, что произошло на самом деле, было гораздо проще; я просто остался. Никто ни о чём меня не спрашивал, и я, в свою очередь, тоже не задавал вопросов.

В течение этих месяцев, я чувствовал воздействие некой Силы, и мне удавалось поддерживать в себе интенсивное стремление. Во время Пранама, Мать часто одаривала меня своей чарующей улыбкой. Её благосклонное внимание говорило мне с совершенной определённостью, что моё место было здесь, и я чувствовал уверенность в этом внутри. Внешне это проявилось в том, что меня поселили ближе к Ашраму, дали мне комнату и работу в Строительном отделе. Комната была прекрасной, большой и полной света, с видом на море. Мне действительно повезло, что я получил такую чудесную комнату, не пробыв в Ашраме и полугода. Но к работе у меня не лежало сердце, особенно потому, что я должен был готовить отчёты в конце каждого месяца. Я всегда чувствовал отвращение к физической работе. Кроме того, я не считал работу важной частью садханы. Во мне всё ещё были сильны традиционные представления о Йоге. Я считал, что работа дана нам только для того, чтобы мы были чем-то заняты и делали что-то полезное. Я проводил всё своё время, в основном, за чтением книг. Я часто видел Дилипа и других «интеллектуалов» Ашрама, занятых литературной деятельностью, и, подсознательно, я тоже хотел стать «литератором». Но, неожиданно, моё отношение резко изменилось, психологический шок зажёг пламя Агни в моём сердце, и, вместо литератора, я стал Кармайогином за одну ночь. Это произошло следующим образом. Однажды, в своём дневном отчёте Матери, я спросил: «Можно ли мне читать во время работы?» Шри Ауробиндо ответил мне: «Я не знаю, что вы делаете». Я не знаю, что было в этом коротком ответе, но мне стало очень стыдно. Я думал, что, если сам Шри Ауробиндо не знает, что я делаю, то что же я делаю, в конце концов? Таким образом, одно короткое предложение привело к моему обращению. В результате этого, как я уже говорил, я превратился в Кармайогина, за что мой Гуру наградил меня замечательными словами: «Столярный цех заставил вас совершить значительный прогресс, и вы, в свою очередь, заставили столярный цех сделать значительный прогресс». Я был необыкновенно счастлив и радовался своему успеху, который смягчил сердце Гуру и казался внешней причиной его благоволения ко мне в письмах.

В течение нескольких дней, я должен был отдохнуть от работы, но, странное дело, я с нетерпением ждал, когда опять вернусь в цех. Я узнал тогда, что любая работа, сделанная с верным отношением, может быть интересной и приносить радость. Кроме этого, у меня не было духовных опытов во время работы, кроме одного случая.

Насколько я помню, это произошло после беседы с Матерью. Она попросила меня сформулировать своё стремление. Я не мог понять, что она имеет в виду. Её вопрос был слишком йогическим и философским для моего медицинского ума, и я не мог его понять. Тогда она спросила то же самое в более простой форме. Когда я ответил, что больше всего на свете я хочу получить Ананду, она улыбнулась и сказала, что Ананду очень трудно принести вниз. Тем не менее, нет ничего плохого в том, чтобы просить о ней. В тот же день, когда я вышел на прогулку и смотрел в голубое небо над головой, внезапный поток Ананды снизошёл на меня, и мне захотелось пуститься в пляс – таким сильным он был! Не зная, как удержать в себе всю эту энергию, я сел, чтобы написать несколько стихотворных строк, но, стоило мне только начать, как весь опыт тут же прекратился. Как глупо было, с моей стороны, потерять такой щедрый дар Матери! И я вполне заслужил тот нагоняй, который дал мне Шри Ауробиндо, когда я ему написал об этой истории. Тогда же, во время беседы, Мать объяснила мне, какая работа делается в Ашраме. Она говорила примерно следующее: «Ты, наверное, видел пруд, в котором вода на поверхности чистая и прозрачная, а вся грязь спокойно осела на дне. Мы поднимаем эту грязь со дна: в результате этого, вся вода становится мутной. Это процесс очищения сознания. Никто ещё не делал этого до сих пор». Я не многое понял из этого, но эти слова отпечатались в моей памяти. Теперь я вижу истинность этих слов повсюду. Только одному Богу известно, как долго нам придётся валяться в этой грязи.

После следующего Даршана Матери, в день моего рождения в 1936 году, я спросил Шри Ауробиндо: «Гуру, какое впечатление я произвёл на Мать в день своего рождения? Я боюсь, что мне не удалось быть спокойным в течение всего дня, но я чувствовал себя в этот день безмятежным».

Шри Ауробиндо ответил: «Приговор Матери был: «Совсем неплохо – он довольно восприимчив к силе». Так что, сэр, веселитесь и радуйтесь своей восприимчивости и не бурчите на сомнения и уныние, тогда вы будете вечно безмятежны!»