Божества Низшей Жизни (“Савитри”. Книга II. Песнь 5)

Божества Низшей Жизни

Книга II. Песнь 5

Застывшая и ограниченная сила в неизменяемых и косных формах –
Таким увидел царство низшей жизни Ашвапати:
Несчастный закоулок в вечности.
На грани Мысли существовал он
5. И защищен был скорлупой Неведенья.
Тогда, познать пытаясь тайну мира, пред ним лежащего,
Он эту скудную обочину окинул взглядом,
Чтоб вывести из темноты на освещенную поверхность
Ту Силу, которая мир этот двигала, и Мысль, которая его создала,
10. Навязывая малость Бесконечью самому,
Чтобы увидеть дух, который правит этой малостью,
Божественный закон, что предоставил ему право быть
И требовать себе Природу и потребность для неё во Времени.
Он погрузил свой взор в осаду мглы,
15. Которая покрыла этот плохо освещенный островок,
Повсюду окруженный облаками и морями полного неведенья,
И охраняла его от Истины и Света, и «Я» всевечного.
Как если бы прожектор грудь слепую Ночи насквозь пронзил
И проявил как будто в Пустоте открывшиеся глазу
20. И хижины людские, и деревья, и самих людей, –
Так из-под своих покровов проступило скрытое,
И в ярко-белой вспышке виденья оно пред ним предстало.
Лишенные покоя, примитивные, снующие без остановки, людские массы
Кишели там неясными, непримечательными толпами.
25. Под пеленою тайны, окутывающей сцену мира,
Низшие божества деяний низших Времени,
Трудившиеся в стороне от надзирающего глаза Неба,
Плели интриги втайне от творений, которыми они играли,
И маленькие заговоры в королевстве своем мелком,
30. Попутно развлекаясь измышленьями, несбытными надеждами,
Недолгими опасными шагами и путями маловажными,
Валянием души продажной в темноте и грязи
И раболепием, бесчестием холуйствующей жизни.
Пугливая и пестрая толпа привиделась ему –
35. Кружение странное магических мастеровых,
Формующих пластичную ткань жизни,
Какое-то семейство эльфов, какой-то вид элементалей .
Свечением непривычно ярким пораженные, в тенях возникли,
Как будто были присущи тем теням, лихие чертенята
40. С кривыми лапами и лицами звериными резными
И сказочники-лешие, иссохшие как гоблины и ростом с маленькую фею,
И джины беспристрастные, но низкие, бездушные,
И потерявшие приют небесный падшие существа,
И странствующие божества, охваченные пылью Времени –
45. Опасные, заблудшие, несведущие, но владеющие силой,
Полуживотные с полубожественным настроем и обличьем.
Из этой серости шум трудно различимый раздавался,
Были слышны нашептыванья, невнятная бродила сила;
Гулкая мысль иль слово громкое осознается разумом:
50. Согласие сердца притягивает жало влеченья их.
В Природе низшей они свою работу делают,
Тревогой смутной наполняя силы и творения.
Из зерен радостей своих они растят плоды страдания,
Дыханьем заблуждений гасят скудный свет сознания
55. И оборачивают истины поверхностные к ложным целям.
Эмоции их побуждают, а страсти направляют и ведут
В трясину, грязь иль прямо в пропасть;
Или прокладывают курс они кнутом сильнейшей жажды вожделений,
Пока дорогами окольными, что в никуда ведут, трясется
60. Жизни колесница, из этого неведенья не находя пути.
Шутить с добром и злом – таков закон у них;
И предрекая неудачу или бессмысленный успех,
Они решения свои нарочно искажают или плутуют с их мерилами:
Познание превращают они в отраву, а добродетель – в образец тупой;
65. Желанья цепи бесконечные они несут к неотвратимой катастрофе
Сквозь внешнее подобие
Случайности счастливой или плачевной вовсе:
Всё происходит там под их влиянием.
Такая, вот, империя и роль такая их не только в этом царстве:
70. Везде, где жизни существуют без руководства и разум без души,
И в каждом смертном теле всё определяет только маленькое «я»,
Везде, где нет ни света, ни любви, ни широты душевной,
Эти кривые костюмеры примеривают к телу только свой костюм.
Их царство утверждается во всех полусознательных мирах.
75. Сердца людские там подгоняют такие, вот, божки;
Природы нашей сумерки – их место потаённое:
Здесь ослепленное простое сердце также повинуется
Замаскированным внушеньям чьего-то Разума сокрытого,
Который освещает наше знание обманчивой подсветкой
80. И восстает меж Истиной спасительной и нами.
Он разговаривает с нами голосами Ночи,
И наши жизни ослепленные влекутся в тьму гораздо бо́льшую,
А наши поиски губительным надеждам предаются.
Построена структура незримых мыслей,
85. И Сила иррациональная использует наш разум.
Земля не только лишь кормилица, не только наш учитель, –
Здесь вход имеется для сил определенных всех миров.
На своих собственных полях они чтут колесо закона
И ценят безопасность укоренившегося вида;
90. А на Земле, которая не входит в их сферу жизни,
Закон их действует, но жесткость формы сущего теряет.
Их влили в хаос того творения,
Где всё просит порядка, но Случаем приводится в движение;
Они, как иноземцы, должны учиться следовать дорогами земными;
95. Пришельцы или антиподы – они должны объединиться:
Они работают, сражаются и с болью соглашаются.
Одни объединяются, но разделаются другие – всё повторяется сначала,
Но никогда не сможем мы ни знать, ни жить по истине,
Пока все не найдут свою гармонию, им богом данную.
100. Неясная дорога нашей жизни наматывает петли,
А поиск беспокойный нашего ума всегда испрашивает света,
Пока он не познает в своем источнике свою разгадку
В сиянии Непреходящего и Его доме безграничном,
В блаженстве Вечного – единственного и единого.
105. Но Свет всевышний от нас сейчас – на дальнем горизонте,
И жизнь сознательная наша еще послушна Несознания законам;
К невежественным целям и слепым желаниям
Сомнительная сила двигает сердца людские,
И все победы нашего ума венчает лишь весьма потертая корона.
110. Порядок этот, слишком медленно меняющийся, как тормоз сдерживает волю.
Судьба такая суждена для нас, пока душа свободу не получит.
Тогда могучая Рука вернет обратно свод разума небесный,
И все деяния конечного впитают Бесконечье,
И вся Природа вступит в вечный Свет.
115. Только тогда сон низшей жизни завершится.

От самого начала загадочного мира этого,
Который кажется громадной и бесчувственной машиной
И полем медленного разворачивания духа в сущем,
В этой кружащейся рабочей полости без внешних стен,
120. В которой Бог бесстрастно повсеместно пребывает,
Как будто неизвестным самому себе и нам невидимым,
В каком-то чуде тайны неосознанной, –
До сей поры всё здесь Его, и действие, и воля есть Его.
В кружении и расширении сквозь пустоту без края и конца
125. Дух стал Материей, и здесь она лежит в кружении этом
Каким-то спящим телом без чувств или души.
Феномен массовый форм, глазом видимых,
Поддерживаемый Пустоты безмолвием,
Стал очевидным вечному Сознанию,
130. И он ему казался миром внешним, не осознающим.
Не было там ничего – ни зримого, ни ощутимого;
Лишь чудодейственное Бессознательное –
Искусный тонкий чародей – там было со своей задачей.
Изобретая средства достижения чудесных результатов
135. И управляя непостижимым механизмом этого творения,
И выставляя механически хранящие молчанье знаки мудрости,
Используя немыслимую и неизбежную Идею,
Оно работу осуществляло по повелению рассудка Бога –
Беспрекословно исполняло волю неведомого Вседержителя.
140. В лоне Природы скрыто было безмолвное сознание;
Блаженство, чей восторг пригрезил те миры, было несведущим.
Существование оставалось инертною субстанцией, ведомой Силой.
Вначале было только эфирное Пространство:
Волною, друг за другом, в нём прошли гигантские пульсации.
145. И это стало непостижимым изначальным шагом.
Затем первичный высочайший одобрил Вздох,
Мистическое действо расширения и сжатия
И создал в пространстве этом касание и трение,
Внося в ту пустоту абстрактную соударение с объятием:
150. Источник изначальный этой растущей вширь вселенной
В утробе некой дезинтегрирующей силы, излив эту вселенную,
Оставив сумму бесконечную без изменения.
А в очаге Пространства источник этот зажег Огонь незримый,
Вовлекший сияющий строй звезд в круженье вихревое,
155. Миры рассеивая искрами, как некто сеет семена.
Круженье это сформировало океан наэлектризованной Энергии,
Который странные бесформенные частицы-волны создал
И, утверждая танцем этих волн-частиц трехмерное строение материи,
Своё могущество, заснувшим, запер в атоме;
160. Были придуманы иль изобретены тела и видимые образы;
Свет испустил фотона разоблачающую искру
И выявил отображенным в этой мгновенной вспышке
Космос проявленного сущего.
Так создан мир был этот невозможный и реальный –
165. Явное чудо или убедительный спектакль.
Или таким он кажется отважному и дерзкому уму,
Который назначает размышление своё арбитром истины,
А ви́дение личное своё – бесспорным фактом.
При этом мира объективности свидетелями он назначает
170. Своё ошибочное чувство и ловкость средств своих.
На самом деле, реальную загадку жизни решать ему придется
В неясном свете, усваивая Истину при помощи проб и ошибок,
И постепенно разделять лицо Её и пелену, Её скрывающую.
Иль веру потеряв и в чувство, и в рассудок,
175. И в знание своё, как зримый образец невежества,
Он здесь увидит в том, что странно скроено,
Непрошенную шутку вводящей в заблужденье Силы,
Иносказание Майи и Её могущество.
Движение широчайшее и вечное, которое содержится
180. В непостижимом постоянном изменении, не остановленного
Даже на секунду хода того, что Временем зовем мы,
И вечно повторяющие ритм периодический
Те самые изменчивые циклы, которые стереотип потоку создают,
И те стационарные объекты, кружащиеся в танце, которые ни что иное,
185. Как энергетические Вихри, воспроизводящие самих себя,
Пускаемые в космос духом в раздумья погруженной Пустоты, –
Всё это ожидало жизни, чувств и Разума, восставшего из сна.
Мечтатель, застывший в позе камня, привстал немного.
Когда же эта скрупулезная работа была закончена, а Случай
190. Вынудили следовать законам, установленным и неизменным,
Сцена была готова для игры Природы с сознанием людей.
Затем сон Духа, недвижимый молчаливый, оборвался
И Сила скрытая беззвучно, не спеша наружу вырвалась.
Мечта о жизни пробудилась в сердце Материи,
195. И воля жизни вытряхнула из неё пыль Несознания.
Причуда жизни сильно удивила ничем не занятое Время –
Такая эфемерная в пустой, лишенной содержанья, вечности
И чрезвычайно малая в том мертвом Бесконечье.
Тончайшее дыхание тотчас же оживило Материи безжизненные формы;
200. Установившийся ритм мира преобразился в зов сознательный;
Сила змеиная влила себя в бесчувственную Силу.
И жизни острова усеяли Пространство, пустое прежде,
И в воздухе бесформенном сформировались зачатки жизни.
Здесь зародилась Жизнь, которая последовательно чтила закон Материи,
205. Не ведая о движущих мотивах своих шагов;
Всегда изменчивая, но и при этом вечно та же самая,
Она всё время повторяла тот парадокс, который и привел к её рождению:
Её неугомонные изменчивые постоянства
Без перерыва возникали в потоке Времени,
210. А целеустремленные движенья в неразумных формах
Приоткрывали подъемы Воли, заключенной в них.
И сон, и состояние без сна устроились в объятиях взаимных;
Беспомощными, затуманенными пришли и удовольствие, и боль,
Трепещущими первым слабым трепетом Души вселенской.
215. Сила той жизни, которая ни крикнуть, ни пошевелиться не могла,
Всё же прорывалась в красоту, глубокое блаженство отмечая:
Немая, бессловесная чувствительность,
Биенья сердца несведущего мира
Затронули его оцепененье сонное, и там зашевелились
220. Вибрации невнятные и смутные, блуждающие ритмы,
И темнота, спадающая как бы с неких тайных глаз.
Самооценка зарождающаяся возросла, и родилось рождение.
Божественность проснулась, но её члены были ещё объяты дрёмой;
Её дом отказался отпирать свои всё ещё запечатанные двери.
225. Неощутимые для наших глаз, что видят только
Форму, действие, но, уж, никак не Бога, который в них заключен, –
В своем оккультном ритме развития и силы Жизнь спрятала
Сознание с немыми приглушенными ударами живого чувства
И Разум сдержанный, который мысли ещё не знал,
230. Инертный дух, который лишь такой тогда мог быть.
Сначала Она ни голоса не подавала, ни смела двигаться:
Энергией земной наполненная и силой существующей,
Она просто цеплялась за спасительную землю корнями собственными,
Молча дрожала от потоков ветра и излучений,
235. Вытягивала в поиске усики-пальцы своего желания;
Сила, стремящаяся к солнцу, к свету в ней, не ощущала ещё
Того объятия, что дало ей возможность дышать и жить;
И поглощенная всем этим, Она мечтала, довольная и красотой, и колоритом.
Но, вот, Безмерность, зачарованная, направила свой взгляд вперед:
240. Взволнованная, энергичная и жаждущая она наощупь искала разум;
Затем неспешно затрепетало чувство, и выглянула мысль;
Она заставила упорно не желающую форму взрастить осознавание.
Из этой осознающей формы сваяли волшебство;
Её в транс приводящие вибрации задали ритм живому отклику,
245. А просветленные движения тотчас же разбудили мозг и нервную систему
И пробудили в самой Материи отождествление с духом,
А в теле зажгли любви сердечной чудо
И взгляд души свидетельский.
Под натиском незримой Воли могли раскрыться там
250. Фрагменты некой глубокой побудительной причины становления,
Живые и отчетливые проблески «я» тайного
И семена неясные, и сила внешних форм, направленная
На пробуждение из несознательного обморока мира сущего.
Животные создания и ползали, и бегали,
255. Летали между землей и небом и кричали что-то,
Преследовались смертью, надеясь выжить,
И рады были даже краткому дыханию.
Затем из порожденного животного был отлит человек.
Чтобы поднять тональность жизни, пришел ум размышляющий,
260. Остро отточенное средство труда неясной, двойственной Природы,
Сообразительный полусвидетель, разумная полумашина.
Воображаемый водитель этот колеса Её трудов,
Которого призвали служить Её мотивом и запоминать Её течение,
Накладывать закон ума на Её силы переменчивые –
265. Эта пружина главная искусной инженерии
Стремилась просвещать и делать утонченным владельца своего
И поднимать незрелую способность к действиям механика, в них поглощенного,
К ви́денью Силы, пребывающей внутри него:
Глаза свои он поднял – свет Неба отразил Лик существа его.
270. Природа оглядела мир, который создала, и изумилась
Трудами, сделанными Ею во сне мистическом:
Великий, но бездушный этот автомат, похоже, охватило удивление;
Она промедлила, чтобы понять саму себя и свою цель,
Ведь, размышляя, она училась следовать сознательному правилу,
275. Мера предвиденья вела Её ритмичные шаги;
Мысль ограничила Её инстинкты рамками воли
И осветила идеей верной Её слепое побуждение.
К массе своих влечений, своих деяний рефлекторных,
К течению их неспешному, которым заправляет Несознанье,
280. К мистерии бездумных правильных своих шагов
Она прибавила благопристойный образ «я» –
Живой предмет слепого поклонения духу искаженному;
Всем действиям Материи Она при этом навязала закон стереотипный;
Из клеток алхимических Она создала мыслящее тело,
285. А из ведомой силы сознательное существо отлила.
Быть тем, чем не была Она ещё – вот, что зажгло Её надежду.
Она мечту свою нацелила на нечто высшее, Неведомое Ей;
На землю низошло дыхание высочайшего Единого.
Вступление некое направило свой взор к лежащим выше сферам,
290. И красочные тени прорисовали на земле, принадлежащей смертным,
Фигуры мимолётные, принадлежащие бессмертью;
При этом иногда могла возникнуть вспышка быстрая небесная:
Тогда души луч озаряющий на тело и на сердце падал
И прикасался видимым обличьем света совершенного
295. Той ткани, из которой все наши мечты земные созданы.
Так появилась людская хрупкая любовь, чьи крылья эго скоротечные,
Такие как у мотылька, поднять не в силах душу серафима ввысь,
Пришло поверхностное обаяние, живущее недолго,
Гасимое скупым дыханием Времени;
300. Пришел восторг, который ненадолго позабыл о смерти, –
Гость редкий, быстро уходящий, который сделал так,
Что всё вокруг всем кажется прекрасным всего лишь на мгновение,
Пришли надежды, которые увяли вскоре до серых будней,
И страсти, что в пепел превращаются за время вспышки,
305. Своим недолговечным пламенем разжечь пытаясь простую землю.
Творение незначительное, малое – людское существо,
К которому пришла и подняла которого неведомая Сила, –
Трудилось на крошечном своем клочке земли,
Чтоб жить и наслаждаться, и страдать, и умереть.
310. Дух некий, который не исчезнет вместе с телом и дыханьем,
Был там, как Непроявленного тень,
Стоял он позади той малой личной формы,
Но не претендовал еще на это воплощение земное.
Живет Свидетель в человеке – неощутимый, неизвестный и могучий,
315. Который соглашается на долгий, медленно идущий труд Природы,
Который наблюдает за работой своего Неведенья,
И ореола Славы этого Свидетеля ничто не выявляет.
Та Мудрость, что направляет этот мир мистический,
Безмолвие, что слушает крик Жизни этой, – всё это Он,
320. Он – тот, кто видит, как течет спешащая толпа мгновений
К величию безмолвному мгновенья отдаленного.

Этот гигантский мир вращается необъяснимым образом
В тени задумчивого Несознания;
Он ключ скрывает к смыслам внутренним, упущенным,
325. Блокирует в сердцах наших он голос, который мы не можем слышать.
Загадочный труд духа, некий точный механизм,
Использовать который мы не знаем как,
Искусство некое, изобретательность без видимого смысла –
Эта подробная, детально оркестрованная жизнь
330. Играет беспрестанно свои симфонии, лишенные мотива.
Разум все время учится, но ничего не знает, спиною обращаясь к истине;
Поверхностным мышлением он изучает внешние законы,
Исследует этапы Жизни и наблюдает за процессами Природы,
Не понимая, почему она творит, и для чего живем на свете мы;
335. Он отмечает постоянную заботу её реально праведного инструмента
И допустимую запутанность деталей тонких,
И план изобретательный и смелый духа
В огромной несерьезной массе её бесчисленных работ.
Он добавляет целенаправленные образы к бесцельному итогу
340. И в кучу громоздит и этажи, и рвущиеся вверх своды
На тесно расположенных фундаментах, выстроенных ею, –
Воображаемые цитадели, воздвигнутые в воздухе мифическом –
Или сооружает лестницу мечты к загадочной луне:
Творенья временные эти целят и попадают в небо.
345. Так создается схема из предположений мира
На некой сплошь туманной основе сомнений разума
Или мучительно воссоздается какое-то отрывочное целое.
Непроницаем и таинственно невразумителен
Тот план глубокий, в котором мы – всего лишь часть;
350. Его гармонии для взгляда нашего – неблагозвучие,
Поскольку мы не знаем темы, которой она служит.
Работа сил космических непостижима для людей.
Мы видим только лишь поверхностную часть волны глубокой и широкой;
Все наши инструменты не обладают нужным ярким светом,
355. И наша воля не настроена согласно Воле вечной,
И взгляд нашего сердца слеп и слишком подвержен страсти.
Не могущий понять и разделить с Природой смысл мистический
И не умеющий прочувствовать ни сердцевину мира сущего, ни его импульс,
Рассудок наш не может прозондировать мощь моря жизни
360. И лишь подсчитывает волны и изучает его пену;
Не знает он, откуда эти волны возникают и куда уходят,
Не видит он, куда несется этот будоражащий поток:
Старается он лишь направить в русло его силы,
Надеясь к нужной цели человека это течение повернуть,
365. Но средства все его приходят со склада Несознания.
Здесь действуют незримо неясные гигантские вселенские энергии,
А наша доля – только небольшие струйки и ручейки.
Наш разум живет вдали от подлинного Света,
Хватаясь только за мелкие фрагменты Истины
370. В укромном малом уголке неизмеримой бесконечности,
Где наши жизни – лишь небольшие фиорды силы океанской.
Движения сознательные наши идут из запечатанных источников
И отношений не ведут с туманными местами этими;
Взаимопонимание не связывает наши дружеские стороны;
375. Поступки наши плывут из тайников, которыми умы пренебрегают.
Непостижимые глубины наши не знают о самих себе,
Ведь, даже наше тело – мистическая мастерская;
Как корни наших земных растений скрываются от взглядов под землей,
Так точно же лежат невидимыми корни тела нашего и разума.
380. Наши пружины тайные сокрыты тщательно внутри нас и под нами;
Есть силы за стеной невидимой, что наши души двигают вперед.
В подземных тайных сферах духа власть действует,
Нисколько не заботясь о том, что означают её дела;
Писцы и контролеры неразумные той самой власти
385. Являются причиной наших разных мыслей и наших разных чувств.
Пещерные создания Ума полусознательного, обученные плохо,
Вялые и с заиканием на каждом слове истолкователи все эти
Осознают свою лишь только узкую задачу и заняты
Лишь только записью задачи этой в наших клетках, упрятанных
390. В тех тайниках, что за порогом нашего сознания находятся
Среди оккультных темных механизмов; задача эта –
Ухватить ту тайную морзянку, чей ритм размеренный
Передает послания вселенской Силы.
Во внутреннее ухо жизни проникает шепот,
395. И эхо раздается из темных подсознательных пещер;
Речь скачет, мысль дрожит, сердце трепещет, воля отвечает,
И зову подчиняются и плоть, и нервы.
Все эти связи тесные и тонкие осуществляют наши жизни;
Всё это – дело тайной Силы.

400. Рассудок жизни – мыслящая кукла:
Выбор его – работа сил стихийных, которые совсем не знают
Ни своего рождения, ни смерти, ни причины,
Не видят даже мельком необъятной цели, которой они служат.
В той низшей жизни человека, тупой и серой,
405. Наполненной мучительными, мелкими, постыдными делами,
Сознательную куклу Долли гонят сотнями дорог,
И чувствует она не руки, что её ведут, но лишь одни пинки.
Ибо никто за этим не может видеть ироничную замаскированную труппу,
Наши фигуры «я» – марионетки для которой,
410. А все наши деяния – невольные движения под их контролем,
И наша страстная борьба – лишь сцена некоего их представления.
Не знающие сами об источнике их силы собственной,
Они играют свою роль в этом огромном целом.
И подражающие свету агенты черной темноты,
415. И духи темные, которые мир сущий побуждают тоже втемную, –
Они против желанья своего служат могущественной Силе.
Орудия Ананке , организующие Случай,
Превратные каналы Воли колоссальной и инструменты того Неведомого,
Который пользуется нами, как своими инструментами,
420. Наполненными силой в царстве Природы низшей,
В тех действиях, которые своими собственными видят смертные –
Они с собой приносят Судьбы бессвязность
Или сплетают роковой исход небрежного каприза Времени
И жизнь людей кидают из огня в полымя
425. В игре неискренней и неуместной.
Их вещество бунтует против всевышней истины;
Их воля ничком ложится лишь перед силою Титана.
Их власть безмерна для всех людских сердец,
Все повороты природы нашей прошли под их влиянием.
430. Малосущественные архитекторы выстроенных низших жизней
И инженеры интереса и желания –
Они из грубой приземленности и мутной нервной дрожи,
И попросту вульгарных реакций материальных нервов
Выстраивают наши сваленные в кучу структуры своеволия
435. И плохо освещенные жилища нашей мысли
Или заводами и рынками от эго
Обносят, окружают, обступают прекрасный храм души.
Художники-временщики – они оттенками ничтожными
Рисуют мозаичную структуру людской комедии
440. Иль строят тривиальную трагедию из наших дней:
Организуют действие, к нему примешивают обстоятельства,
На это всё фантазию костюма настроений надевают.
Эти неумные подсказчики несведущего сердца человека,
Наставники его сбивающейся с толку речи, воли,
445. Инициаторы и гнева мелкого, и ненависти, и вожделений,
И мыслей переменчивых, и всплеска эмоциональных приступов,
Эти поверхностные иллюзионисты со всеми своими масками
И оформители убранства подмостков тусклых,
И быстрые рабочие на сцене этой театральной пьесы –
450. Всё время заняты они лишь плохо освещенным местом.
Мы не способны сами выстроить свою судьбу,
Лишь как актеры разговариваем и исполняем наши роли,
Пока спектакль не закончится, и мы не уйдем со сцены
В Пространство тоньше этого и Время светлее нынешнего.
455. Так, вот, они навязывают нам закон пигмейский свой
И ограничивают уздой накинутой движение человека к небесам,
Затем эту прогулку малопродуктивную заканчивают смертью.

Такой жизнь повседневная является созданию эфемерному.
Пока властитель человека – лишь животные инстинкты,
460. И низшая природа заслоняет его душу,
Пока взгляд разума его направлен лишь во внешние владения
И служит только удовольствиям и интересам приземленным,
Ничтожность повседневных дел преследует его.
С тех самых пор, когда сознание впервые появилось на земле,
465. Жизнь неизменна в насекомом, обезьяне, человеке,
Её материя – всё та же, её маршрут движения не изменился.
Хотя намерения и новы, и стали все подробности богаче,
И появились мысль и не простые новые заботы,
И шаг за шагом жизнь примеривает лик светлее и светлее,
470. Всё же интрига эта в человеке скудна, бедна, убога.
Согласие его тупое длит долго состояние падшее;
Его успехи мелкие влекут к ошибкам его души,
А маленькие радости его лишь только оттеняют частые напасти:
Лишения и тяжкий труд – высокая цена, которую он платит
475. За право жить, и смерть – последняя оплата за это всё.
Инерция, что погружает человека в несознание,
И сон, который смерть копирует, – вот, его отдых.
Сверканье силы творческой, пока еле заметное,
Дает ему толчок к трудам недолговечным,
480. Которые, однако, длятся не дольше краткого дыхания творца.
Он иногда мечтает о празднествах богов
И видит дефиле телодвижений Дионисия –
То львиное величие могло бы его душу растерзать,
Если б его слабеющие члены и сердце робкое мгновенно охватило
485. Сладчайшее и радость приносящее могучее безумство:
Банальные народные забавы стимулируют и тратят попусту
Энергию, которая дается человеку, чтобы расти и быть.
Так на ничтожные дела он тратит часы короткие свои.
Товарищество краткое с большими ссорами,
490. Любовь недолгая и ненависть, и ревность,
Прикосновение дружбы в толпах безразличных
Рисуют способ действий сердца на слабой карте его жизни.
Ведь, если что-то в нём великое и просыпается, то это всё –
Тон слишком слабый, чтобы проявить зенит блаженства
495. И чтоб увековечить его мысли мимолетное парение:
Искусства луч сверкающий – лишь развлечение для глаз,
А обаяние музыки – лишь трепет, что терзает нервы.
Средь изнуренного труда и хаоса его забот,
Придавленный работой своих толпой бегущих мыслей,
500. Прикладывает он иногда ко лбу больному своему могучие
И молчаливые Природы руки, чтоб умиротворить боль жизни.
Её безмолвие его спасает от пытки его собственного «я»;
В Её спокойной красоте – его чистейшее блаженство.
Жизнь новая восходит, пред ним широкие возможности открыты;
505. Дыхание Духа движет им, но вскоре оно уходит:
Могущественного гостя не может его сила удержать.
Всё блекнет, сводится до принятых обычаев, рутинных дел
Или приводит к возбуждению, которое приносит радостный восторг:
Тогда все дни его окрашены багряными оттенками борьбы,
510. Пятном позорным красным вожделения и ярким блеском страсти;
Убийство и сражение – его игра родная.
Он не находит времени, чтоб взор вовнутрь устремить,
Чтобы найти своё потерянное «я» и свою душу неживую.
Он кружится накоротке вокруг своей оси;
515. Парить не может он, его удел – ползти своей дорогой длинной,
А если в нетерпении на трудном утомительном пути во Времени
Проявит он великую поспешность на медленной дороге своей Судьбы,
Его трепещущее сердце сразу сильно ослабеет, устанет и замолчит;
Или он будет вечно идти, идти, но цели не достигнет никогда.
520. Совсем немногие подняться могут к высшей жизни.
Всё на земле настроено на низкий уровень и низкий тон сознания.
В доме Неведенья здесь пребывает знание человека;
Ни разу его сила здесь даже и не подходила к Всемогущему,
Экстаз небесный редко посещает род людской.
525. Блаженство, которое спит в мире сущем, стараясь пробудиться,
В нём вспыхивает в небольшом восторге жизни:
Скупая милость божья – его опора стойкая;
Она снижает тяжесть его многих бед
И примиряет его с миром этим низшим.
530. Он удовлетворен своим обычным средним состоянием;
Надежды будущие, прошлые свои круговороты мысли
И интересы, и желания привычные и старые
Он превратил в густой разграничительный забор,
Который защищает его маленькую жизнь от некого Незримого;
535. Родство же собственного существа с великим Бесконечьем
Он запер от себя в «я» собственном, сокрытом глубоко внутри,
Отгородившись от величия сокрытого неведомого Бога.
Его людское существо сформировали, чтобы играть обыденную роль
В некой короткой драме на маловажной сцене;
540. На узком ограниченном клочке земли поставил он свою палатку жизни
Под взором пристальным Простора звездного.
Он – тот венец того, что было сделано доселе:
Поэтому тяжелый труд творения является оправданным;
Таков итог этого мира, Природы баланс последний!
545. Если бы это было всё, и больше ничего ему не предназначено бы было,
И то, что представляется сейчас, было бы тем целым, которым быть должно,
И это была б не часть дороги, которая лежит пред нами, – дороги
По которой мы идем из вещества Материи к «Я» вечному,
К Причине мира сущего и к Свету, сотворившему миры, –
550. То можно было бы уму несовершенному людскому легко истолковать
Существование наше лишь случайностью во Времени,
Иллюзией, феноменом, какой-то аномалией,
Каким-то парадоксом Мысли созидательной,
Которая вращается меж нереальных противоположностей,
555. Причудой Силы неодушевленной, стремящейся познать и ощущать,
Материи, рискующей истолковать себя Умом,
И Несознания, совсем невероятно порождающего душу.
Порой всё выглядит каким-то нереальным, отдаленным:
Мы, кажется, живем в фантазии своих же мыслей, составленной
560. Из ощущений от рассказа путешественника странного
Или же выхваченной из картины воспоминаний мозга –
Домысла обстоятельства во сне космическом.
Как некая сомнамбула, гуляющая в лунном свете,
Шагает образ эго сквозь невежественный сон,
565. Отсчитывая призрачного Времени мгновенья.
В ракурсе ложном созерцая следствия и их причины
И доверяя правдоподобной перспективе пространства мирового,
Дрейфует непрестанно он от сцены к сцене,
Куда, в какой неведомый, невероятный край идти не зная.
570. Всё видится как сон здесь или лишь в сомненьях существует,
Но кто сновидец тот, и из какого места он рассматривает это,
Пока что неизвестно или определяется лишь только смутно.
Или же весь мир реален, но сами мы ничтожно малы в нём –
Нам явно не достает могущества на нашей сцене.
575. Кривая трепетная жизни пересекает водоворот гигантский
Орбиты космоса, лишенного души, и в чреве этой массы тел,
Рассеянных в пространстве и кружащихся без остановки,
На маленьком случайном небесном шаре проглядывает разум
И задает себе вопрос, что он есть сам и что есть сущее вокруг.
580. И с некой изолированной там и субъективной точки зрения,
Которая сформировалась странным образом в куске слепой Материи,
Мгновенье точечное маленького «я»
Как раз и принимает образ сознательной основы мирского бытия.
Вся наша сцена такой является в том низшем полусвете.
585. Таков знак бесконечности Материи,
И такова причудливая суть картины, показанной
Науке-великанше – мерилу своего владения, – ибо она
Рассматривает пристально обзоров своих тайных запись,
Математически анализируя свой колоссальный внешний мир,
590. Показанной и Разуму, повязанному кругом ощущений
И размышляющему об иллюзорных несущественных идеях
На трудной для понимания и обширной Бирже Мысли.
Абстракции на месте на пустом – валюта Науки этой,
Но мы не знаем, какие ценности реальные основа этому всему.
595. Только религия при этом банкротстве научных знаний
Сердцам нашим дарует свои туманные богатства
Или подписывает ничем не обеспеченные чеки на жизнь загробную:
Там наша нищета получит своё отмщение.
Отбросив жизнь никчемную, уходят души наши
600. В пустую неизвестность или берут с собою
В вечность паспорт, выписанный Смертью.

Однако всё это было лишь планом предварительным:
Попыткой ранней, экспериментом первым,
Неполным самораскрытием разума,
605. Явленьем ложным, изображенным чувством ограниченным.
Это была игрушка для развлеченья земли младенческой;
Но знание не завершается поверхностными силами,
Которые живут на острие Невежества
И не рискуют смотреть в опасные глубины и,
610. Соразмеряя Неизвестность, вглядываться ввысь.
Есть восприятье внутреннее, которое поверхностного глубже,
И, если мы отбросим ничтожные ограничения ума,
То ви́дение большее нас встретит в небесных высях
В свет льющей широте внимательного взгляда духа.
615. Вот, наконец, в нас пробуждается Душа-свидетель,
Что вглядывается в истины незримые и смотрит на Неведомое;
Затем всё обретает новое чудесное лицо:
Трепещет мир со светом Бога в своём ядре,
В глубинном сердце Времени живут и развиваются намеренья высокие,
620. Границы жизни распадаются, соединяясь с бесконечностью.
Этот широкий сбивчивый, но всё же жесткий план
Становится Богов полиритмией впечатляющей,
Игрой, божественной работой, неоднозначной и неясной.
Все наши поиски – эксперименты скоротечные,
625. Произведенные непостижимой и бессловесной Силой,
Тестирующей выходы свои из Ночи несознания,
Чтоб повстречать своё светящееся «я» Блаженства, Истины.
В реальном Сущем она проглядывает сквозь проявленную форму;
Она не уставая трудится и в нашем смертном разуме, и в нашем чувстве;
630. Средь образов Неведения и в символических картинках,
Что начертали мысль и слово,
Она разыскивает истину, к которой эти образы стремят;
Она источник Света ищет с лампой ви́дения;
Она старается найти Делателя всех трудов,
635. Найти Водителя – неощущаемое «Я» внутри себя,
Небесное неведомое «Я», которое и есть та наша цель.
Не всё здесь на земле является уроком слепой Природы:
С высот за нами наблюдают Мудрость, Слово,
Свидетель, который санкционирует Её труды и Её волю,
640. Незримый Глаз в незримой шири;
Здесь есть Влияние, идущее от Света горнего,
Здесь есть и мысли отдаленные, и запечатанные вечности;
Мистический мотив здесь подгоняет звезды, солнца.
На переходе этом от Силы несознательной, глухой
645. К сознанью бьющемуся и дыханью преходящему
Мощь Сверхъестественного пережидает Время.
Мир этот – не такой, каким его мы видим, и не такой, как думаем,
И жизни наши – таинство серьезнее, чем мы себе воображаем,
И разум наш – участник жизненного продвиженья к Богу,
650. И наши души представляют «я» Всевышнего.
По узким улочкам космического поля,
Испрашивая скудную подачку из рук Фортуны
И облачившись в бедные одежды, гуляет там Единый.
Даже в театре этих жизней маленьких,
655. За действием благоухает сладость тайная,
Живет порыв божественности крошечной.
Мистический энтузиазм из родников Творца
Течет через защитные пространства человеческой души;
Сила-помощница – невидимая близость, радость скрытая –
660. Поддерживает землю, пребывающую в муках.
Внутри мира страдания присутствуют сердце блаженства
И приглушенные вибрации почти неслышимого смеха,
И рокот счастья сокровенного,
И шепот торжества в глубинах сна.
665. Младенец, вскормленный грудью Природы тайной,
Младенец, весело резвящийся в магических лесах,
Играющий на флейте в восторге от потоков духа,
Ждет часа, когда же мы откликнемся на зов его.
И в одеянии телесном этой жизни существует
670. Душа, которая есть искра Бога, и иногда
Сквозь маску низкую она наружу прорывается
И зажигает тот огонь, который делает полубожественными нас.
В наших телесных клетках есть Сила тайная,
Что зрит невидимое, строит планы вечные,
675. Наши мельчайшие частички содержат глубокие потребности;
Туда прийти Предвестники златые тоже могут:
Прорезан путь в покрытой грязью стене людского «я»;
Через ворота низкие, склонивши головы свои,
Проходят ангелы восторга исступленного и жертвенности,
680. И, поселившись у мечты во внутреннем святилище,
Живут там эти созидатели божественного образа.
Здесь есть и сострадание, и жертва огнекрылая,
И вспышки яркие сочувствия и нежности,
Которые льют свет небесный из храма сердца отдаленного.
685. Работа сделана в безмолвиях глубоких;
Триумф и изумление чувства одухотворенного,
Улыбка красоты в пространстве вечности,
Преобразующая в радость опыт мира,
Собою заполняют тайну недосягаемых глубин;
690. Спит вечность в нас, что убаюкана биеньем Времени.
В той сердцевине запечатанной, магической, в ядре счастливом
Стоит недвижно за внешней формой смерти
Вечная Сущность и внутри готовит
Материю небесного блаженства,
695. Феномена божественного царство.
И даже в наш скептичный и невежественный разум
Предвиденье приходит безмерного освобождения; и наша воля
К нему вздымает неторопливые и созидающие руки.
Частица наша каждая желает Абсолюта своего.
700. С тех пор, как наши мысли Свет предвечный ощутить возжаждали,
С тех пор, как наша сила стала истекать из всемогущей Силы,
С тех пор, как были созданы миры из скрытого блаженства Бога,
И Красота предвечная здесь форму запросила,
Хотя и сделано здесь всё из праха бытия,
705. Наши сердца охвачены заманчивыми образами,
А наши подлинные чувства блаженства слепо ищут.
Наша ошибка Реальность умерщвляет, чтобы форсировать
Здесь её новое рождение, а также и рождение божественного тела,
И принуждает к воплощенью в форме человеческой его,
710. И жизнь вдыхает в члены тела, чтоб каждый мог касаться, обнимать,
Чтоб Знание избавить от древнего Неведенья,
И свет освободительный пролить на космос бессознательный.
Когда «Я» то великое к нам низойдет, чтобы как море
Наполнить смыслом образ нашей быстротечности,
715. Всё будет обязательно охвачено восторгом и преобразовано:
В экстаза волнах невообразимых закружатся
И звуки смеха, и разум наш, и жизнь, и чувства в свете ином, чем тот,
Что освещает ограниченный, тяжелый день человека;
Все ткани тела ощутят трепет божественный,
720. Все его клетки испытают преображение яркое.
И эта тень души – такое небольшое существо, рожденное во Времени,
Эта живая низкорослая фигура духа, погруженного во тьму,
Восстанет из дел своих, окутанных мечтами мелкими.
С его личины эго и с образа его обличья
725. Будет удалена их смертная карикатура –
При переделке в бога глиняного тролля,
Воссоздан будет в образе он Гостя вечного.
Гость этот будет притянут к груди чистейшей Силы,
И, пламенея от прикосновенья райского
730. В огне сладчайшей духовной благодати,
В багряной страсти измененья бесконечного,
Он содрогнется и пробудится, в восторге исступленном затрепещет.
Как если б аннулируя заклятие уродства,
Тусклой Пучины порабощенье отвергая,
735. От черной магии вселенской Ночи, наконец, освобожденный,
Он тотчас же узнал, кто в нём внутри невидимым живет,
И, покоренный чудом в сердце, переполненном любовью,
Колени преклонив перед сидящем на престоле Божеством,
Всё осознал бы, дрожа от красоты, восторга и любви.
740. Но прежде мы должны добиться восхождения духа из пропасти,
В которой возродилась природа наша.
Душа наша должна самодержавно возвыситься над формой,
Взобравшись на вершины, которые лежат вне разума, наполовину спящего;
Наши сердца наполнить нужно небесной силой,
745. Животное должно поражено быть сокрытым богом в нас.
Затем воспламеняя жертвоприношения язык златой
И призывая светлой полусферы мощь,
Необходимо полностью отбросить позорное пятно структуры смертной,
Создать из пропасти дорогу для нисхождения небесного,
750. Глубины наши познакомить с Лучом божественным
И темноту рассеять Огнем мистическим.

Рискуя снова оказаться в тумане зарождения,
Передвигаясь сквозь мглу опасную, чреватую неясной смутой,
Дорогу Ашвапати прокладывал через астральный хаос,
755. Среди лиц серых искусителей-богов,
Допрошенный шептанием призраков колеблющихся
И осажденный колдовством их многословной силы.
Он по земле передвигался, которая проваливалась под его ногами,
И путешествовал к неуловимой цели с полной силой,
760. Как тот, кто шествует полями странными без видимого руководства
И не заботиться о том, на что надеяться ему, и где он пребывает.
За ним остался след, как исчезающая линия
Из точек, едва мерцающих в безмерности туманной;
Бесплотный шорох сопровождал его
765. Той темноты израненной, что жалобно стенает от света яркого.
Громадная преграда недвижной сердцевины этой темноты,
И наблюдаемая мутность умножали, пока он шел,
Враждебное скопление взирающих на это мертвых глаз;
Тьма эта мерцала тускло, как гаснущий фонарь.
770. Затихшее фантомное сияние вокруг него
Наполнило обманчивыми призрачными образами
Очерченную смутно, бездонную и темную пещеру Несознания.
И только пламя его духа было как солнца свет.

Конец Песни пятой

Рубрика “Савитри” Шри Ауробиндо

 

Читать Дальше:

Курс Английский через Савитри
Краткое Содержание Савитри Шри Ауробиндо

Принять Участие:

Ауро-Книга