Царства и Божества Низшего Разума. Книга II. Песнь 10 “Савитри” Шри Ауробиндо

Царства и Божества Низшего Разума

Книга II. Песнь 10

Рай тот быть также должен пройден и позади оставлен,
Как все, что пройдено уже, пока не будет обретен Всевышний,
В котором мир и наше существо не станут истинными, не обретут единство:
Пока Такое не достигнуто, не может наше путешествие прерваться.
5. Всегда цель неизвестная зовет нас превзойти пределы все,
Всегда зигзаг богов ведет к вершине нас,
И указует ввысь Огнь восходящий духа.
Дыханье многоцветного блаженства и образ чистый
И возвышенный во Времени того восторга бытия,
10. Который отражают волны счастья безупречного, который
Слышится звучащим громко во всех биениях экстаза,
Частица крошечная духа целого,
Что была поймана в неистовом величии экстремумов, –
В зенит блаженства поднялось то существо, стесненное ограниченьями,
15. Укутанное в небольшое запечатанное бесконечье,
Что наслаждается счастливо лишь только прикоснувшись к высочайшей сути,
Чей беспредельный мир, который сотворило Время, бросающее вызов людям,
Является лишь излияньем небольшим бескрайнего восторга Бога.
Мгновенья растянулись в вечное Сейчас,
20. Часы бессмертие открыли, но, удовлетворенные своим сиюминутным
Гордым содержанием, на полпути к небесным высям
Они остановились на пиках жизненных, с высот которых
Была видна вершина, на которую взобраться не смогли они,
И то величие, в чьей атмосфере жить было невозможно им.
25. Круг тех часов, высокий и изысканный, приманивал к понятным
И надежным результатам, но то творение,
Которое из-за гарантий безопасности свои ограниченья твердо соблюдает,
Вершины те – зов приключений более великих – отклонило.
Тщеславие и сладость удовлетворенного желания
30. Дух приковали к золотым столбам блаженства.
Здесь не смогла бы приютиться широта любой души,
Которой для своего пристанища нужна была вся бесконечность.
Воспоминания неясные, как сон, и мягкие, как травы,
И красота спадающая, и уходящий зов угасли позади,
35. Как угасает, затухая, песня благозвучная вдали
На долгой, ввысь ведущей дороге в Безвременье.
Над этим всем стояла безмятежность чистая и страстная.
Дух размышляющий смотрел на те миры, и там,
Подобно бриллианту, желающему обрести небесную прозрачность,
40. Плывущие сквозь чистоту невидимого Света,
В безмолвии обширные светящиеся царства Разума сияли.
Здесь Ашвапати встретился с пространством серебристо-серым,
Где День и Ночь были повенчаны и стали единым целым:
То было место неясных и случайных проблесков,
45. Что отделяло паренье Мысли от потока ощущений Жизни.
Там временный союз изменчивостей разных
Осуществлял нелегкое правление,
Заранее оставляя почву для сомнений и для догадок разума,
Для рандеву Неведения и Знания.
50. В краю том низшем власть нелегкую держал
Тот разум, что видел плохо и находил ответ с трудом;
Его природа, близкая к земной природе
И родственная нашей ненадежной смертной мысли,
Что смотрит с земли на небо, а с небес на землю,
55. Не зная ни о том, что ниже, ни о том, что выше,
Всего лишь только ощутила сама себя и внешний сущий мир.
То было средство первое, начальное для восхождения неспешного
Из того самого полусознания души животного создания,
Живущего стесненным под прессом образов-событий
60. В каком-то царстве, которое оно не может ни понять, ни изменить;
Оно лишь видит что-то и действует на данной ему сцене,
Недолго ощущает что-то, радуется и страдает.
Идеи, что ведут дух смутный, воплощенный
Дорогами желаний и страданий
65. В том самом мире, что стремится Истину открыть,
Нашли в Природе этой для осуществленья свою энергию и силу.
Изобретаются здесь формы разные невежественной жизни,
Которая факт эмпирический считает установленным законом
И действует для результата краткого, а не для вечности,
70. И достиженьями своими торгует лишь по зову кратковременному:
Ей нужно управлять медлительным развитием материального ума,
Который служит телу, и применять его,
И полагаться ей приходится на чувство, допускающее промах,
Поскольку родилась она в светящейся неясности.
75. Хромающей походкой медленно шагая
И выставляя во главу угла свои теории,
При этом все свои гипотезы своим же аргументом подпирая,
Она о неизвестном рассуждает, ссылаясь на свои малопонятные идеи,
И обустраивает вечно свою непрочную обитель мысли,
80. Уничтожая вечно сеть, которую сама же и сплела. Она – мудрец,
Наполовину пробужденный, которому тень кажется «я» собственным,
Она передвигается от одного короткого мгновения к другому,
Она – правитель, от своих же подданных зависимый,
Который утверждает те декреты, что подают ему его советники-невежды,
85. Она – судья, владеющий лишь половиной доказательств,
Глас шумный постулатов неопределенных
И архитектор знания, но не его источник.
Она – могучий раб своих же инструментов –
Считает место низшее вершиной высочайшей своей Природы,
90. И, забывая о своём уделе в сотворенном сущем мире,
Надменно унижаясь в своем тщеславии,
Считает, что родила её грязь изначальная Земли,
И верит, что её причиной являются её творения.
Предназначенье наше – возвышенье к свету вечному и знанию;
95. Карабкаемся вверх мы из начала голого людского;
Ничтожность тягостную нашу должны сломать мы
И отыскать свою природу с помощью огня духовного:
Медлительность личинки насекомого предпосылает восхитительный полет;
Род человеческий качает в колыбели будущего бога,
100. А хрупкость тела бренного – силу великую, бессмертную.

Сбегая по широкому мосту, мерцающему в полутьме,
На темя «светлячка» – на темя царств едва светящихся,
Где одеянье яркое зари играло с сумерками местными
И помогало Дню расти, а Ночи ниспадать,
105. Приблизился вплотную Ашвапати к царству Света раннего,
Взойдя на территорию правленья наполовину показавшегося солнца.
Вся сфера нашего ума была порождена лучами этими.
Назначенный и утвержденный Духом всех Миров
Посредничать с глубинами несведущими,
110. Живой первоначальный Разум,
Уравновешенный наполовину на равных крыльях верной мысли и сомнения,
Протиснулся меж сторонами, скрытыми от глаза существа.
В волнующем деянии жизни вздохнула Тайна;
Сокрытая кормилица творений удивительных Природы –
115. Она придала форму чудесам той жизни, создав их из первобытной грязи:
Она скроила образец форм мира сущего,
Она поставила палатку разума в невежественной смутной Шири.
Руководящий Маг – великий мастер мер и механизмов –
Из повторяющихся форм построил вечность
120. И очевидцу – странствующей мысли –
Место отвёл в театре Несознания.
По воле этого Праразума на всей земле
Бесплотная энергия надела на себя физическую форму;
Протон с фотоном послужили вводу изображения в Глаз существа,
125. Чтобы явления тонкие переодеть в мир материальный.
И после этого невидимое проявилось в виде очертания,
Неосязаемое стало ощущаемым по массе:
Магия виденья объекта соединилась с пониманием его
И наделила каждый такой объект своим привычным именем –
130. Понятие о нём было сокрыто в исполнении его.
Так с помощью волшебной мистики законов атомных
Магия эта построила структуру, в которой чувство смогло сложить
Свою картину, обозначающую всю вселенную.
И даже это чудо было превзойдено.
135. Посредник-свет связал энергию живого тела,
Сновидное существование растительного мира
И восприятие животного, и разум человека
С сиянием Луча, что к ним нисходит.
Живительный дар этот, который подтверждал право Материи на мысль,
140. Пробил проходы восприятия для разума телесного
И отыскал способ познания Непознаваемого.
В качестве слов в кроссворды небольшие подставляя
Метафорические заменители реальности,
Мумифицированная мнемоническая азбука
145. Незрячей Силе помогла понять Её деяния.
Сознание похороненное воскресло в Ней –
Теперь она себя воображает пробужденным человеком.
Но всё здесь пребывало еще в Незнании, хоть и менялось;
Божественное Знание спуститься не могло еще и крепко охватить
150. Гигантское создание это – вселенную, что видел пред собою человек.
Знаток суровой логики машины этой – та самая слепая Сила
Окутала своим бесхитростным обманом душу;
Помощница изобретательного интеллекта –
Она настригла Истину на нужные отрезки,
155. Чтобы кусочек каждый мог получить свою часть пищи – свою идею,
Затем своим искусством создала новое, задушенное тело Истины:
Робот притворный, услужливый и верный
Вытеснил тонкий взгляд духа на существующую ситуацию:
Работу бога проделала блестящая на вид машина.
160. Никто не обнаружил истинное тело, его душа, казалось, умерла:
Никто не обладал тем взором внутренним, что видит Истину, как целое;
Всё прославляло блестящий суррогат.
Затем с высот сокрытых обрушилась волна,
Возник блестящий хаос бунтующего света;
165. Он кинул взгляд наверх, увидел ослепительный пики,
Он заглянул вовнутрь и пробудил там бога спящего.
Воображение призвало свои отряды яркие
Рискнуть на неисследованных сценах,
Где прятались все чудеса, еще никем не познанные:
170. Подняв свою прекрасную и удивительную голову,
Оно с сестрою-вдохновением договорилось
Наполнить небеса мышления мерцающим туманом.
Ошибка яркая покрыла бахромою лжи ткань алтаря мистерии;
Кормилицу для солнечного света Мудрости взрастила Темнота,
175. А знание вскормил подкрашенным обманом молоком обычный Миф;
Дитя отринуло грудь тусклую, приникнув к яркой.
Так Сила обработала мир развивающийся этот.
Её уменье ловкое остановило пламя всеохватное;
Детство души Она лелеяла, питая всё своими выдумками,
180. Которые сиропом сладостным гораздо красивей,
Обильней насыщали божественность незрелую,
Чем материал сырой или бесстрастная солома с пашни Разума:
Корм этот собранный из фактов разных и явлений неисчислимых –
Пища простая, благодаря которой сегодня мы преуспеваем.
185. Так потекли в мир материальный
Из царства Света скороспелого бесплотные концепции;
Их златорогие стада толпою устремились в земную пещеру сердца.
Их ранние лучи приносят свет в наш взор, объятый полумраком,
Их юные формирования воздействуют на разум приземленный,
190. Чтоб он трудился и мечтал, и новое творил,
И чувствовал прикосновенье красоты, и познавал себя и мир:
Дитя Златое стало видеть и размышлять.

В тех царствах ярких Разум делает свои первоначальные шаги.
Во всём невежественный, но стремящийся невежество отринуть,
195. Он начинает там пытливо и неспешно исследовать мир сущий;
И неизменно его поиск хватается за образы вокруг,
И неизменно он надеется понять все высочайшие явления.
Зарниц огнями сверкая страстно,
Живет он в боевой готовности, на грани домысла.
200. Но всё, что делает сейчас он, – на уровне младенческом,
Как если б космос весь игрой ребячьей был,
А жизнь и разум – забавами какого-то дитя Титана.
Он трудится как тот, кто создает какую-то игрушечную крепость,
Причудливо стабильную ненадолго,
205. Построенную из песка у Времени на берегу,
Близ моря необъятного оккультной вечности.
Великое Могущество избрало этот небольшой и острый инструмент,
Приятная, но трудная игра его необычайно возбуждает;
И обучать Неведение – его нелегкая обязанность,
210. Его надежда начинается из изначальной, ничего не ведающей Пустоты,
И то, чему оно нас учит, ему сначала нужно научиться самому,
Из спячки пробуждая знание.
Ибо то знание к нам не приходит как какой-то гость,
Которого позвали к нам из мира внешнего;
215. Оно и друг, и обитатель существа, сокрытого у нас внутри,
Оно таилось позади всех наших разумов и пребывало в спячке,
И от ударов жизни сейчас неторопливо просыпается;
Могучий демон лежит внутри у нас бесформенным придатком,
И пробудить его, дать ему форму – задача для Природы.
220. Всё было хаосом из смеси истины и лжи;
Разум вёл поиски среди глубокой мглы Неведения:
Он вглядывался внутрь себя, но Бога там не видел.
Существенная временная дипломатия
Отвергла Истину, чтоб кратковременные истины смогли бы жить,
225. И скрыла Божество в вероучении и догадках,
Чтоб Мир Неведения смог постепенно становится мудрым.
То была путаница, созданная полновластным Разумом,
Который всматривался в Ночь с гряды мерцающей
В те искажения начальные, что Несознание вносило в понимание:
230. Его мрак чужеродный сбивает с толку Её глаза, светящиеся ярко;
Её чувствительные руки должны утихомирить рвение;
Земля способна выдержать лишь постепенное движение вперед.
Однако её сила не похожа на силу земли незрячей,
Что вынуждена пользоваться временными инструментами,
235. Изобретаемыми силой жизни и родом человеческим.
Земля мир постигает под действием неясных образов,
Воспринимая всё посредством слабых струек видения –
Едва светящихся огней, зажженных от прикосновений мысли ищущей.
Внутренним зрением души не обладая,
240. Она осознает порывами, сшивая вместе обрывки знания,
И превращает Истину в служанку своих потребностей.
Отбрасывая скрытое от глаз единство всей Природы,
Она дробит на части и на массы всё Сущее, что действует внутри неё;
И рейкой измерительной является ее неведение.
245. В своем владении являясь и провидцем, и понтификом,
Сила земли, располагая только полусветом,
Работала с ограничениями, но обладала полем деятельности собственным;
Она мир осознала при помощи силы мышления
И утвердила независимость начальную для ви́дения.
250. В её глазах, пусть окаймленных темнотой, светился
Взор Архангела, который знал деяния вдохновенные свои
И мир формировал в огне этого взора.
В том царстве собственном она не оступается и не ослабевает,
А действует в границах тонкой силы,
255. Пройдя через которые, подняться к солнцу сможет разум.
Как кандидат на место высокого властителя,
Она проход из Ночи к Свету прорубила
И отыскала неохватное Всеведение.

Трехтелый карлик – троица трехтелая была рабом той силы.
260. Одна ветвь этой троицы – хоть наименьшая, но прочная весьма
И примитивная, с отсталой и тяжеловесной речью –
Пигмейское Мышление, стремящееся жить внутри своих границ,
Всегда склоненное, чтоб легче было ему ковать факты и образы.
Стесненное и поглощенное лишь внешним ви́дением,
265. Оно свою позицию считает надежным основанием Природы.
Оно – отличный техник, но неотесанный мыслитель,
Покорный тирании тупой Материи,
Узник шаблонов, по которым обычно действует и благодаря которым
Приковывает намертво к обыденным привычкам Жизнь человека.
270. Мышление это вяжет себя всем тем, что создает само же.
Рабское тело неизменной груды абсолютных правил
Оно видит Законом привычки мира,
А Истиною видит привычки разума.
В царстве своих конкретных образов, событий,
275. Вращаясь в круге избитых мыслей
И вечно повторяя привычные и старые решения,
Оно живет довольным делами всеми – обыкновенными, известными.
Оно любит лишь землю ту, что местожительством его была:
Питая подозрение к любому новому открытию
280. И отвращение к изменению, как к дерзкому греху,
Оно лишь осторожно, шаг за шагом продвигается
И неизвестного боится, как смертельной пропасти.
Хранитель осторожный своего невежества –
Оно дрожит от неизвестного, в испуге щурясь на прекрасную надежду,
285. Предпочитая безопасную опору на привычные предметы
Опасному восторгу от каких-то там просторов и высот.
Оттиски мира в его работающем напряженно разуме,
Почти неизгладимые замедленные отпечатки
Усиливают эту ценность своею бедностью;
290. Воспоминания старые, надежные – его главнейший фонд;
Только то чувство, которым можно обладать, оно считает абсолютным:
Оно считает истиной единственной событие внешнее,
Мудрость отождествляет с приземленным взглядом,
А ситуация, давно известная, и действия, уже исполненные,
295. Являются при его цепком рассмотрении перилами
Для безопасности на лестнице рискованной, протянутой во Времени.
Вера его – в те только Небеса, которые ведут по древним, признанным дорогам,
И в непреложные законы, которые никто не вправе изменять,
И в нерушимое наследие великого и умершего прошлого,
300. И в ту одну дорогу, что Бог нам дал для жизни,
В Природы образ прочный, который никогда не будет изменен,
В ту часть гигантского порядка, что заведён во всей вселенной.
Милость Спасителя Миров давным-давно
Отправила Мышление это – этого косного Хранителя – на землю,
305. Чтоб всё могло здесь стать неизменяющимся, стойким образцом
И никогда не покидать свою извечную позицию.
И каждый видит, что движение по кругу это своей задаче служит точно,
И что оно неутомимо в предписанном традициями цикле;
В увядших, распадающихся службах Времени
310. Оно несет охрану строгую перед стеной обычая
Или в окрестностях туманных древней Ночи
В дремоте пребывает на камнях какого-то двора
И лает на любой, ей незнакомый свет,
Как на врага, который может дом её разрушить,
315. Как пёс сторожевой жилища духа, чувством огражденного,
Против гостей незваных из Незримого –
Как пёс, которого вскормили на объедках жизни и костях Материи
В собачей конуре реально объективной неизбежности.
Однако позади него стоит космическая мощь:
320. Неторопливое Величие хранит свой более глубокий план,
Непостижимое подобие ритмических рисунков жизни поступи;
Звезд неизменные орбиты морщинами покрыли инертное Пространство,
И миллионы видов жизни следуют безмолвному единому Закону.
Мир защищает колоссальная инертность –
325. Ведь, даже в изменении хранится неизменность;
В инерции слабеет революция –
Старое в новом платье играет ту же роль;
Энергия работает, Её печать – стабильность:
У Шивы на груди не прерывается сей грандиозный танец.

330. Вторым из трёх пришел дух огненный.
Горбун-наездник, необузданный упрямец –
Стремительный гривастый Интеллект вниз спрыгнул
Из великого мистического Пламени, что окружает те миры
И разъедает сердце существа своими жуткими остротами.
335. Оттуда появилось также жгучее видение Желания.
Оно носило тысячи обличий и примеряло без числа имён:
Необходимость в неопределенности и множестве явлений
Пришпоривает вечно к поиску Единого
На многочисленных дорогах по просторам Времени
340. Сквозь совокупности различий бесконечных.
Двусмысленный огонь сжигает грудь людскую.
Мерцающим сияньем в потоке тусклом
Огнь устремлялся к небесам, затем, поверженный, тонул в аду;
Он поднимался, чтобы ввергнуть Истину в болото,
345. Использовал для грязных целей свою сверкающую Силу;
Хамелеон огромный золотой иль голубой, иль алый,
Меняя цвет на черный, серый или мертвенно-коричневый,
Голодный, пристально глядел он, сидя на пестрой ветке жизни,
Чтобы схватить все радости, как насекомое – его любимую еду,
350. Сомнительную пищу для богатого остова,
Питающую его красок роскошь пышную.
Змей пламенный с хвостом из облака туманного,
Ведомый роем грёз блестящих мыслей,
Приподнятая голова с трепещущими гребешками всех оттенков, –
355. Тянулся к знанию он языком, дым испускающим.
Водоворот, засасывающий в необитаемую атмосферу,
Он притязания громадные свои основывал на месте на пустом,
В Небытии рожденный он шел в Небытие обратно,
Хотя невольно гнал всё время
360. К сокрытому Чему-то, которое есть Всё.
Горячий, чтоб искать, но неспособный это сохранять, –
Ярчайшее непостоянство было его чертой,
С пути сбиваться – его врожденная особенность, его естественное поведение.
Предрасположенный к бездумной вере, он в то же время
365. Истинным считал всё то, что льстило его собственным надеждам;
Любил он нежно золотые пустяки, рожденные желанием,
Ненастоящее использовал себе для пищи.
Во мраке обнаружил он сияющие формы,
Когда ж всмотрелся в нависающую полутьму,
370. Увидел красочные образы, начертанные фантазией своей;
Метался он кругами в ночи догадок
И в фотокамеру воображения ловил
Яркие сцены перспективы, ухваченные в мимолетных вспышках,
Запечатлевал он в жизни воздухе шаги мечтаний ускользающих,
375. Хранил следы случайных Форм и Сил, укрытых тайной,
И образы-мгновения наполовину обнаженных истин.
Нетерпеливо броситься, схватить и овладеть,
Не подчиняясь разуму иль виденью души, –
Вот, побуждение единственное естества его.
380. Он безрассудно тратил силу жизни, чтоб невозможного достичь:
Презрев прямую верную дорогу, он несся по путям извилистым
И оставлял всё то, чего добился, ради того, что не испробовал ещё;
Он видел недостигнутые цели безотлагательной судьбы своей
И выбирал рискованный обрыв для своего прыжка к небесным сферам.
385. В азартных играх жизни его система – авантюра,
Случайные успехи воспринимал он за надежный результат;
Ошибки не смущали самоуверенное представление,
Не знавшее глубокого закона о дорогах бытия,
А неудача не могла замедлить горячей хватки;
390. Один счастливый случай воистину оправдывал всё остальное.
Попытка, не победа, пленяла жизнь его.
Сомнительные ставки, да и призер сомнительный –
Инстинкт родил его, отцом был разум жизни:
Бежал он в этом состязании и приходил то первым, то последним.
395. И всё-таки его работа была ни мелкой и пустой, ни не имеющей значения;
Он вскармливал частицу силы Бесконечья
И мог создать всё самое высокое, что пожелала бы его фантазия;
Его страсть схватывала то, что упускал спокойный ум.
Внезапный импульс озаренья свою способность возлагал на небеса,
400. Возвышенная Мысль которых была сокрыта в тумане ослепляющем:
Он уловил мерцания, которые открыли нам солнце скрытое,
Исследовал он пустоту и обнаружил там сокровище.
Часть интуиции окрашивала чувство в пурпур;
Метнув молниеносную стрелу, он поразил незримое.
405. Он видел в темноте и слепо щурился при свете,
Полем его было неведение, неведомое – выигрышем.

Из всех трех Сил самой великой была последняя.
Явившись позже первых двух из дальних планов мысли
В мир Случая, сложившийся и иррациональный,
410. Где всё было вслепую сделано и ощущалось грубым,
И случай этот представлялся неизбежным,
Добрался Разум – мастеровитая божественность, сошедшая на землю,
Из дома своего на узком гребне Времени.
Эксперт по планам творческим и чистой выдумке,
415. Лик размышляющий с внимательными строгими глазами –
Она – эта божественность – завоевала себе сразу место прочное и постоянное –
Сильнейшая, мудрейшая из этой Троицы, подобной тройке троллей.
Вооруженная своею линзой, линейкой измерительной и пробником,
Она смотрела на вселенную, как на предмет,
420. На массы, что живут и умирают в ней,
На вещество Пространства и убегающую душу Времени
И брала землю, звезды в собственные руки,
Чтобы понять, что может она сделать из этих предметов странных.
В уме своём могучем, целеустремленном и усердном
425. Изобретая схемы и черты реальности,
И диаграммы правильные плана своего во времени,
Она перемножала срезы эти неторопливые, частичные на Истину:
К загадкам и неизвестным фактам нетерпимая
И раздраженная всем тем, что уникально и не подчиняется законам,
430. Марш Силы осуждая,
Навязывая ясность самому непостижимому,
Она стремилась мир мистический к определенным правилам свести.
Она не знала ничего, но всё вокруг надеялась познать.
В лишенных мысли темных царствах бессознательных,
435. Командированная высшим Интеллектом,
Чтоб бросить луч свой на Простор туманный,
Несовершенный свет, массу заблудшую ведущий за собой
При помощи идеи, слова, силы чувств,
Она выведывает ход развития Природы, её причину и субстанцию.
440. Чтобы всю жизнь гармонизировать мышлением,
Она сражается с гигантской путаницей;
Невежественная, но наделенная умом пытливым,
Она пришла спасти мир от Неведенья.
Неограниченная труженица во всех веках,
445. Мир сущий этот наблюдая и изменяя его форму,
Она эту тяжелую обязанность самоуверенно взвалила на себя.
Низко склонённая могучая фигура сидит, согнувшись
Под сводом ламп, в своём жилище производственном
Средь грохота и звона своих инструментальных средств.
450. Взор строгий, пристальный её глаз созидательных,
Преобразующий пластичную материю космического Интеллекта, –
Она находки мозга собственного сложные
Внедрила в образ вечной неподвижности:
Индифферентная к немым запросам космоса,
455. Не сознающая ни сердца, голоса лишенного,
Ни мысли, что не высказана, ни реалий скрытых,
Она решается изобретать свои железные законы, свои мировоззрения
И построения стальные, и формы механические
Для мира сущего всего, чтоб жизнь в них заточить.
460. Для мира, принятого ею, она сплетает мир задуманный:
Она прядет густыми невещественными линиями
Ткань легкую словесную своей абстрактной мысли,
Свои сегментные системы Бесконечья
И богооправдания свои, космогонические схемы
465. И вымыслы, которыми она необъяснимое трактует.
С пробелами, по воле она располагает в тончайшей атмосфере разума,
Подобно картам, висящим в некой школе интеллекта,
Заталкивая силой Истину широкую в систему узкую,
Свои бесчисленные строгие враждующие философии;
470. Из феномена вещества Природы
Она вырезывает острым краем Мысли линиями строгими,
Похожими на рельсы, по которым движется магического Мира сила,
Свои науки точные и совершенные.
На колоссальных обнаженных стенах незнания людского,
475. Исписанных сплошь знаками Природы тайными, безмолвными, глубинными,
Она рисует буквами понятными простыми
Энциклопедию обширную своих соображений;
Она выстраивает алгебру своих математических обозначений
И формулы непогрешимые, и числа,
480. Чтобы объять краткую суть явлений жизни.
Как будто бы по стенам некоей космической мечети,
Вычерчивая письменными строками её законов,
Как арабесками искусными фигурными,
Струится мудрости её искусство, приём искусный её учености.
485. Искусство это – прием искусный этот – единственная для неё опора.
В трудах высоких её беспримесного интеллекта,
В её уходе из ловушки чувств
Нет разрушенья стен ума,
Не появляется внезапно раздирающая вспышка абсолютной силы,
490. Не пробуждается свет некой убежденности небесной.
Здесь миллионы лиц рядятся в знания её,
И каждое из них увенчано сомнения тюрбаном.
Всё подвергается сомнению сейчас, всё обращается в ничто.
Когда-то грандиозные по механизму массового действия,
495. Писания мифические древние стираются от времени,
А на их месте возникают жесткие недолговечные свидетельства;
Такое изменение непрерывное в её глазах развитие знаменует:
Её намерение – какой-то бесконечный марш без всякой цели.
Нет той вершины, на которой она может встать
500. И охватить единым быстрым взглядом всё Бесконечье.

Игра незавершенная – труд тяжкий Силы Разума.
Любая сильная идея может использовать её как инструмент свой;
Исследуя любое дело, она ссылается на случай свой.
Она не может знать, как следует открыть идею каждую.
505. Защитник вечный, посаженный на роль судьи, –
Она кольчугой неуязвимой логики всё время покрывает
Массу бойцов за трон сокрытый Истины
И восседает на высоком лошадином крупе аргумента,
Чтоб вечно биться словесной пикой
510. В турнире пародийном, где победить никто не может.
Испытывая ценности мышления своими тестами суровыми,
Она сидит в пустой обширной атмосфере, уравновешенная,
В беспристрастной позе, холодная и чистая.
Её суждения считаются как абсолютные, но нет ни одного бесспорного,
515. И время отменяет все её вердикты при апелляции.
Вид делает она, что знание её идёт с самих небес,
Хотя оно – как лучик жука-светлячка, которым разум наш является,
Его лучи – сияние в Ночи неясного фонарика;
Накидывает сила эта лишь некую блестящую одежду на Неведенье.
520. Только утрачена сейчас её древнейшая державная претензия
Повелевать высоким царством разума по праву абсолютному её,
Повязывать мышление непогрешимой выдуманной цепью логики
Иль видеть правду неприкрытой в абстрактной яркой дымке.
Хозяйка и раба бесплодного явления –
525. Она передвигается лишь по дорогам ошибочного взгляда
Иль наблюдает мир механистичный и шаблонный,
Построенный своими инструментами себе самой.
Как вол, который запряжен в телегу перепроверенного факта,
Она огромные тюки познания тащит сквозь прах Материи,
530. Чтобы добраться до базара необъятного полезности и выгоды.
Она из подмастерья превратилась в старую рабочую лошадку;
Обуреваемое чувство – арбитр её стремления.
Она использует его сейчас как пробный камень.
Как будто бы не ведая, что факты лишь шелуха на истине,
535. Она всю шелуху хранит, зерно отбрасывая в сторону.
В минувшем блекнет мудрость древняя,
Праздной историей становится стареющая вера,
Бог исчезает из мысли пробудившейся,
Отброшенные старые мечты отныне не нужны:
540. И всё ж она стремится отыскать механистичные ключи Природы.
Считая неизбежными законы каменные,
Она копает в твердой сокрывающей земле Материи,
Чтоб выявить процессы всех явлений происшедших.
Перед её нетерпеливым и восхищенным взором сейчас же предстает
545. Тяжелый и огромный, самопроизводящий механизм –
Замысловатая нелепая машина
Заказанного, рокового и безошибочного Случая:
Искусный, тщательный, детальный
И грубый, и не осознающий, и аккуратный механизм его
550. Развертывается в непогрешимом марше, на карте отмечая безопасный путь;
Планирует он без размышления, без воли действует
И миллиону целей служит безо всякой цели,
И мир разумный строит без разума какого-то.
Нет у него творца, инициатора, идеи: его обширное
555. Самовоздействие осуществляется без видимой причины;
Неодолимо подгоняемая, мертвая Энергия,
Как смерти голова на теле Неизбежности,
Жизнь порождает и считается отцом сознания,
А после удивляется: зачем всё это совершилось, да и откуда что пришло.
560. Все наши мнения – машины необъятной части,
А все раздумья – некое чудачество закона сущности Материи.
Фантазией иль слепотой было мистическое знание.
Сейчас нам больше не нужны ни дух и ни душа:
Материя же стала восхитительной Реальностью,
565. Запатентованным и неизбежным чудом,
Суровой истиной всего вокруг – простой, единственной и вечной.
Губительный и опрометчивый процесс расходования вещества,
Который мир творит с помощью мистерии своих потерь,
Излил работающие части механизма, рассеяв их в пустом Пространстве;
570. Позднее саморазрушающая Сила
Сожмёт распространение вселенское, которое сама и сотворила:
Тогда сей труд бессмысленный, громадный и тяжелый и закончится –
Останется пустая Пустота незанятая, голая как прежде.
Так подтвержденная, новейшая, законченная Мысль
575. Мир объяснила и подчинила все его законы самой себе, притронулась
К корням безмолвным и пробудила скрытые громадные энергии;
Она заставила служить ей неосознающих джиннов,
Которые без пользы спят в невежественном трансе самой Материи.
Всё было точно, строго, очевидно.
580. Когда же на вековой скале Материи обосновалось
Нечто целое и встало явно, твердо и надежно,
Всё отшатнулось в поток сомнений;
Замысел Её прочный растворился в потоке нескончаемом:
Она там встретила бесформенную Мощь творца всех форм;
585. Внезапно она наткнулась на незримое:
Молния неисследованной Истины
Своим обескураживающим блеском встревожила её
И пропасть создала между Известным и Действительным,
Теперь все знания её невежеством представились.
590. Мир снова стал сплетением чудес,
Течением магии в магическом пространстве,
Неясными глубинами чудесного,
Источник чей потерян в Непередаваемом.
Мы снова чистое Непостижимое встречаем здесь.
595. В крушении ценностей, в гигантском судьбоносном разрушении,
В рассеянии и распылении этой прорывной работы
Она мир созданный, хранимый ею, потеряла.
Остался танец квантов, движенье хаотическое случая
В огромном быстром завихрении Энергии:
600. Движенье беспрестанное в безмерной Пустоте
Создало формы безо всякой мысли или цели:
Бесформенною тенью стали Причина и Необходимость;
Материя была случайным эпизодом в потоке бытия,
Закон – привычкой незрячей силы, заведенной как часы.
605. У идеалов, способов движения к цели и этики основы не было,
И вскоре они ослабли и стали существовать без одобрения;
Всё превратилось в хаос, некие потуги и столкновенье, и раздор.
Неистовые противоречивые идеи обрушились на жизнь;
Серьезное давление это держало на плаву анархию –
610. Свобода стала лишь именем пустым:
Творение и разрушение вальсировали на груди израненной
Трепещущей земли, в объятия заключив друг друга;
Кружилось всё вокруг, как будто это танцевала Кали.
Так спотыкаясь, падая и простираясь в Пустоте,
615. Хватаясь за подпорки в этом месте, чтобы встать,
Она при этом видела атомистический Простор,
Рассеянные редкие частицы субстрата космоса,
Что держат на себе феноменальный облик мира плотного.
Был там лишь ход движения событий
620. И многогранная пластичная изменчивость Природы,
И смертью подкрепленная способность творить иль убивать,
И сила всемогущая невидимого, расщепленного на части, атома.
Остался шанс, что здесь могла присутствовать энергия,
Способная освободить людей от старых неадекватных средств
625. И сделать человека властелином над всей земной природой.
Тогда бы Разум смог заставить Силу изначальную
Вести свою машину по дорогам времени.
Тогда бы всё могло служить потребностям людским,
При этом Государство совершенное порядок совершенный обретает,
630. И к типовому совершенству приводится всё на земле,
И точно, как машину, строят общество.
При этом разум и наука, не беспокоясь о душе,
Смогут, отбросив трудности, создать спокойный и однообразный мир,
Извечные искания сведутся к внешним истинам,
635. Шаблонное мышление вытеснит разум,
Навязывая логику Материи ви́денью Духа,
Из человека сделает разумное животное,
А из его жизни – однообразную структуру.
И это было бы вершиною Природы на мрачной, темной планете этой,
640. Великим результатом долгой, тяжкой, вековой работы,
Венчающей земную эволюцию и завершающей людскую миссию.
Так в точности могло б случиться, если бы дух впал в спячку;
Тогда бы человек мог жить в покое и довольстве,
Хозяином Природы, который был однажды её рабом,
645. И цементировать в Закон весь беспорядок мира,
Если б внушающее ужас сердце Жизни не взбунтовалось бы,
И если б Бог внутри не смог бы нам найти план более великий.
Но многолика космоса Душа;
Одно касание способно изменить застывший план Cудьбы.
650. Случится может внезапный поворот, появится дорога некая.
Ум более значительный может узреть некую Истину, важнее прежней,
Или, быть может, мы найдем, когда все остальные будут не в состоянии,
Ключ идеальной перемены, сокрытый в нас самих.
Из грязи поднимаясь, в которой проползают наши дни,
655. Сознание Земли способно обручиться с Солнцем,
Жизнь смертная – скользить на крыльях духа,
А наша ограниченная мысль – общаться с Бесконечьем.

В тех ярких царствах Солнца восходящего
Всё есть рождение во власти света:
660. Всё, что искажено здесь, хранит там свой счастливый образ,
Всё, что запутано, повреждено здесь, там – чистое и цельное;
Но каждое – лишь некий уходящий шаг, лишь стадия момента.
Осознавая за деяниями своими Истину повыше рангом,
Посредница сидела и смотрела на свои дела,
665. И ощущала чудо в них и силу,
При этом зная истинную мощь, стоящую за ликом Времени:
Она решала некую задачу, послушно повинуясь данному ей знанию,
Глубины её сердца стремились к грандиозным идеалам,
Из света всматриваясь в свет, гораздо ярче существующего:
670. Ограда яркая вокруг её мощь ограничивала;
Она трудилась, подчиняясь этим ограничениям, при этом зная,
Что самый точный её взгляд был верен лишь наполовину,
А самые мощнейшие дела лишь проходными действиями были.
Ибо не Разумом творение было создано,
675. И не посредством Разума можно увидеть Истину,
Которую сквозь покрывала мысли и ширмы чувства
С трудом способно обнаружить ви́денье духа,
Ослабленное из-за несовершенства средств.
Наш низший Разум привязан к обстановке низшей,
680. И восприятие его – не что иное, как внешнее прикосновение духа,
Проснувшегося в мире Несознания наполовину лишь;
Он ощущает существа и формы мира, как тот,
Кто вынужден наощупь двигаться в Ночи неведенья.
В этом сравнительном шаблоне родившихся недавно разума и чувства
685. Желание – плач младенческого сердца, рыдающего по блаженству,
Наш разум – мастер по игрушкам,
Творящий правила для незнакомых игр, сбивающих с пути.
Она ж, чьи были карлики-помощники, однако, знала,
Чей взгляд самоуверенный план ограниченный принял за цель дальнюю.
690. Тот мир, что уже создан ею, есть промежуточный отчет
Какого-то скитальца, идущего к полуоткрытой истине явлений
И двигающегося от незнания к незнанию.
Ибо ничто нам не известно полностью, пока хоть что-то остается скрытым;
Только тогда, когда всё видно нам, известна Истина.
695. Плененная Всем тем, что есть Единый,
Она стремится к свету большему, чем тот, что её принадлежит;
Она мельком увидела лик Бога, сокрытого за культами и верами её:
Она осознает, что обнаружила лишь Его форму, одеяние,
Но каждый раз надеется увидеть Его в сердце собственном
700. И ощутить тело реальности Его.
Пока же только маска здесь, а не Его чело,
Хоть, иногда, два скрытых глаза проявляются:
Разум сорвать не может мерцающую эту маску,
Его сила лишь заставляет маску мерцать ещё сильнее;
705. Она пакует Неделимое в пакеты;
Найдя, что её руки слишком коротки, чтобы удержать ширь Истины,
Она крошит на чуждые фрагменты всё Знание
Или высматривает исчезнувшее солнце сквозь облака, бегущие по небу:
Она глядит, того не понимая, что видит –
710. Не понимая мириадов аспектов бесконечности
В обличьях зафиксированных ею конечных проявлений.
Однажды Лик тот должен будет огнем прорваться сквозь маску ту.
Наше невежество, как куколка, рождает Мудрость,
Ошибка наша со знанием новым в союз вступает на своем пути,
715. И темнота её – лишь потемневший узел света;
Мысль об руку танцует с самим Неведеньем
На сером полотне дороги, которая петляет к Солнцу.
Когда же её пальцы неловко обращаются с узлами,
Что связывают их в такое странное содружество,
720. В определенные моменты их семейных ссор
Подчас мелькают вспышки Пламени, свет проливающего на всё вокруг.
Значительные мысли в это время здесь появляются без чьей-то помощи:
Они сюда приходят, вооруженные непогрешимым словом
И облаченные в интуитивный свет,
725. Являющий собой согласие, идущее из ока Бога;
Глашатаи далекой Истины – они сверкают,
Прибывая из края Вечности.
Из этих бесконечностей появится огонь,
Великий Гнозис будет мир рассматривать оттуда,
730. Вычеркивая в некоем всеведении далеком
Ярчайшие моря из тихого, но восхищенного событием, Единого,
Что озарят таинственное сердце сущности явлений.
Вечное знание огонь тот доведет до Разума,
И принесет Неведенью его конец, а жизни – её цель.

735. Вверху, в высокой неподвижной стратосфере,
Бросая тень на тройку наших карликов,
Как претенденты на неограниченное Беспредельное, существовали
В стенах, небесами ограниченных, Пространства пленниками
В безостановочном круговороте времени,
740. Тоскуя страстно по прямым дорогам вечности,
Взирая со своих высот на мир под ними,
Два солнцеоких Духа, свидетельствующих сущее вокруг.
Сила, способная возвысить сей мир медлительный,
Плыла надменно высококрылой и обширной Мыслью Жизни,
745. Ни разу не ступавшей на твердую незыблемую почву:
Привыкшая жить в синем бесконечьи,
Она парила в небе, залитом солнцем, в котором светились звезды;
Недостижимый дом Бессмертных видела она вдали
И слышала оттуда голоса Богов.
750. Бунтарь и разрушитель бастионов Времени,
Переходящий все границы, переступающий любое правило, –
Она те мысли зажигала, что сквозь столетия сверкают,
И побуждала к действиям сверхчеловеческой, огромной силы.
В тех далях, достичь которых мог сей легкокрылый Дух,
755. Осматривая будущее в поисках великих и блистательных,
Она разведывала перспективы судьбы своей мечты.
Способная постигнуть и не способная достичь,
Она чертила карты своих идей и планы ви́дений,
Что слишком велики для всей архитектуры смертного Пространства.
760. А за пределами – в той шири, где нет опоры для ноги,
Имажинист Идеи бестелесной,
Бесстрастный к зову чувства, жизни,
Чистейший Разум Мысли обозревал космическое действо.
Архангел царства непорочного, переступающий пределы все,
765. Он наблюдал мир с исключительных высот,
Светящихся в пустой далекой атмосфере.