Как писалась «Савитри» – Ниродбаран (Воспоминания о Шри Ауробиндо и Матери)
Как писалась «Савитри»
Ниродбаран «12 лет со Шри Ауробиндо»
В этой главе я хочу рассказать о долгом процессе создания великой эпической поэмы «Савитри», как она была завершена и приобрела свою окончательную форму. Мне повезло быть свидетелем и непосредственным участником переработки Шри Ауробиндо первоначальной версии эпической поэмы. Шри Ауробиндо диктовал мне строки «Савитри» день за днём в течение 6-ти лет: с 1944 года, когда зрение Шри Ауробиндо стало слабым и до завершения «Савитри» в 1950 году. Шри Ауробиндо работал над последней версией поэмы с 1936 по 1950 годы.
Теперь мы можем рассмотреть более подробно, как все эти позднее написанные Книги были созданы. Я должен был стать секретарём Шри Ауробиндо, так как, после завершения четвертой Книги, «Книги Рождения и Поиска», начиная с 1944 года, зрение Шри Ауробиндо стало слабым, и он не хотел напрягать глаза, работая со старыми рукописями, исписанными мелким почерком. Поэтому, однажды, он попросил меня принести рукописи прежних вариантов, которые лежали у него в ящике; так у меня появился доступ ко всем манускриптам. Большинство из них представляли из себя страницы размером с тетрадный лист, исписанные только с одной стороны. Шри Ауробиндо попросил меня читать вслух Книгу за Книгой. После чтения каждой Книги мы начинали работать с ней индивидуально, как я уже объяснял ранее, и из писем Шри Ауробиндо мы знаем, что все Книги были тщательно пересмотрены и почти полностью переписаны. «Книги Йоги» не было в первоначальном замысле поэмы. Прежний вариант, который назывался «Книга III, Смерть», стал «Книгой Йоги». Она была в значительной мере расширена и названа Песнь 1. Все остальные шесть песен были совершенно новыми и продиктованными позднее. Я только сейчас осознаю, какое огромное количество строк было продиктовано день за днём, как это было в «Книге Вечного Дня».
Насколько я помню, мы работали над «Савитри» вечером около часа, после того, как Шри Ауробиндо отвечал на письма. Шри Ауробиндо сидел в небольшом кресле с прямой спинкой, которое стояло там, где сейчас стоит большое кресло, и слушал, как я читал. Вначале, работа шла очень медленно, и, после чтения, в течение долгого времени мы не успевали сделать много, может быть, потому что, Шри Ауробиндо не спешил, или потому что, у нас не оставалось много времени после того, как мы отвечали на письма. Позже, мы стали работать по утрам. После того, как Шри Ауробиндо выбирал из нескольких вариантов Книги то, что он хотел оставить, мы начинали работать с этой Книгой. Никогда ни одна Книга, кроме «Книги Смерти» и «Эпилога», не была оставлена без изменений. Шри Ауробиндо диктовал строку за строкой и просил меня поставить избранные строки и отрывки на определенные места. Удивительно, как он мог диктовать строки поэзии так, как если бы кран воды был открыт, и вода текла из него не сильной струёй, но медленным непрерывным потоком. Некоторые отрывки я должен был читать ему опять, для того, чтобы обрести связующую нить или последовательность, но, как только дошла очередь до «Книги Йоги» и «Книги Вечного Дня», строка за строкой начали течь с его уст, как тонкий и медленный ручей, и только на следующий день мы пересматривали то, что было написано вчера, для того, чтобы продолжить дальше. Утром он сам писал несколько строчек в маленьких тетрадках, которые назывались «блокноты», которые мы позже добавляли в текст. Иногда, было два или три различных варианта одного и того же отрывка. По мере того, как его зрение продолжало ухудшаться, его почерк становился постепенно совсем неразборчивым, и я должен был разбирать написанное и читать ему. Так как, у меня было хорошее зрение, и, к тому же, у меня был дар расшифровывания его «иероглифов», благодаря тому, что я переписывался с ним в течение многих лет, то я справлялся с этой задачей хорошо, но бывали случаи, когда я не мог понять написанное, и тогда Шри Ауробиндо приходил мне на помощь, тем не менее, иногда, мы оба не могли понять написанное. Тогда он говорил мне: «Дай мне, я попробую». Он брал большое увеличительное стекло, и фокусировал свои глаза, но затем, восклицал: «Нет, я не могу разобрать это!»
Когда Книга была завершена и с неё была сделана копия, она шла к Нолини и он перепечатывал её на печатной машинке. Даже после того, как Книга была перепечатана, Шри Ауробиндо добавлял новые строки в тексте или менял порядок прежних строк. В этом отношении «Книга Судьбы» была настоящей проблемой. Хотя Шри Ауробиндо и писал в своём письме Амаль Кирану в 1946 году, что Книга была почти закончена, он брал её опять и опять и делал много изменений, которые содержали пророческие намёки на то, что он оставит тело, очевидно, он уже принял решение сделать это.
Как я уже писал ранее, однажды, после того, как Шри Ауробиндо принял ванну, Чампаклал заметил, что Шри Ауробиндо начал шевелить губами. Думая, что Шри Ауробиндо говорит строки поэзии, он сказал ему, чтобы Шри Ауробиндо продиктовал ему эти строки, и он запишет их. Тогда Шри Ауробиндо начал диктовать. Если бы Чампаклал не заметил этого, Шри Ауробиндо продиктовал бы эти строки мне на следующий день.
Но ритм нашей работы изменился после того, как Мать стала гулять после обеда. Хотя часы работы, предназначенные для «Савитри» и чтение корреспонденции были перенесены на утро, у нас почти не оставалось времени для «Савитри». Мы постоянно отвлекались на то и это. Предварительное чтение прежних вариантов, выбор отрывков занимали столько времени, что у нас почти не оставалось времени на новые строки. Из писем Шри Ауробиндо к Амалю мы узнаём, что даже в конце 1946 года вторая часть книги ещё не началась. И, после этого, работа продолжалась в том же ритме, пока, однажды, в 1950 году Шри Ауробиндо не воскликнул: «Моя основная работа была отсрочена!» С середины этого года время было установлено с 11 утра до 1:30 дня без остановок и перерывов. Только однажды, во время диктовки, Шри Ауробиндо просил Чампаклала дать ему мятную конфету и Чампаклал сразу приносил её. Как только часы били 11, я уже сидел с обычной стопкой рукописей и тетрадок; обычно я располагался на полу по левую сторону от него, в то время, как Шри Ауробиндо сидел на кровати и ждал меня, он бросал на меня приветственный взгляд, и мы начинали с того места, где остановились накануне. Иногда, сидя ровно, иногда, опираясь на подушку левой рукой, смотря прямо перед собой, Шри Ауробиндо диктовал негромким голосом, медленно и отчетливо с английским акцентом. Интонация голоса Шри Ауробиндо была ровной и не изменялась, драматическое выражение отсутствовало в нём; он диктовал строки «Савитри» будто простую прозу, останавливаясь в конце строки.
Шри Ауробиндо сделал меня поэтом и ознакомил с английской поэзией, и поэтому, работа секретаря была для меня естественной и удобной. Если я пропускал какие-то слова, я спрашивал его опять, но иногда, я просто писал то, что я думал, что слышу правильно. Позже, после того, как Шри Ауробиндо покинул нас, эксперты стали говорить, что значение некоторых слов двусмысленное, сомнительное и даже неверное. Кроме того, знаки препинания были расставлены неверно. Иногда, Шри Ауробиндо не диктовал знаки препинания, и я не спрашивал его. Нельзя постоянно напоминать великому поэту о необходимости знаков препинания, в то время, когда он находится в потоке вдохновения, так как, этим можно прервать его течение. В этом не было совершенно никакой необходимости, так как Шри Ауробиндо диктовал очень медленно и иногда умолкал, я думаю, в ожидании вдохновения.
Ритм работы позднее стал более гладким и быстрым, без перерывов, пока, Шри Ауробиндо не сказал, что работа, в основном, завершена, это случилось за две недели до ноябрьского Даршана 1950 года. Наверное, он уже принял решение уйти из этого мира печальной музыки человечества, и оставить ему, как компенсацию за свой уход, божественную музыку «Савитри». Интересный случай остался в моей памяти. Однажды, Шри Ауробиндо продолжал работать, хотя уже было 1:30 – это был редкий случай, и это как раз был день, когда меня пригласил к себе друг пообедать. Я рассчитывал освободиться до 2-х часов, но Шри Ауробиндо был в необыкновенном вдохновении! Наверное, я проявлял некоторые жесты нетерпения, заметив которые, Шри Ауробиндо спросил: «Что такое?» Я не помню, я промолчал или сказал ему правду. Тем не менее, он закончил после этого довольно быстро. Этот случай напоминает мне о ценном предостережении Чампаклала, что те, кто хотят служить Божественному, не должны иметь личных привязанностей или обязательств.
В течение этого периода, Амаль Киран переписывался со своим другом, который был литературным критиком, и в этой переписке они обсуждали «Савитри» и некоторые мистические поэмы Шри Ауробиндо. Эту переписку Амаль посылал Шри Ауробиндо, чтобы узнать его мнение или реакцию. Амаль задавал вопросы о красоте и величии поэзии, и может ли духовная поэзия считаться более великой, чем другие. Ответы Шри Ауробиндо, которые содержали в себе комментарии на свою собственную поэзию и подробные ответы в отношении других предметов, которые Шри Ауробиндо диктовал в это время, занимали большую часть нашего времени, но из ответов было видно, как важна для Шри Ауробиндо была эта дискуссия с Амалем, которого он подготовил в искусстве поэзии. Никто, кроме Амаля, не мог бы обсуждать со Шри Ауробиндо, почти на равных, английскую поэзию и, благодаря этому, многочисленные сложные объяснения о ритме, оверментальной поэзии и т.п., были даны Шри Ауробиндо, которые позднее стали достоянием английской литературы.
Вот, в основном, история написания великой эпической поэмы «Савитри», от её первых набросков до завершения в последние годы жизни Шри Ауробиндо. Несомненно, что первые три Книги несли в себе гораздо более высокий уровень вдохновения и совершенства, чем остальные, так как у Шри Ауробиндо было много свободного времени, и он работал над ними сам и уделял им столько времени, сколько было необходимо, что, к сожалению, нельзя сказать об остальных Книгах. Я не мог оценить «Савитри» так, как это делал Амаль, который терял себя в восхищении красотой поэзии «Савитри». Но я был избран Шри Ауробиндо в качестве секретаря, наверное потому, что у меня не было всех этих даров и, благодаря этому, я мог быть пассивным инструментом и просто записывал всё, что он диктовал, в то время, как Амаль мог бы спорить с ним, задавать вопросы и сомневаться или просто увлекаться красотой строк. Я не приношу извинений, и не испытываю никаких угрызений совести за свои ошибки, ибо Шри Ауробиндо знал какой инструмент он использует. Я только благодарен ему за то, что я мог служить ему с помощью той способности, которую он сам развил и взрастил во мне.
Перевод:
