Окончания и начала (Жизни Шри Ауробиндо)

Окончания и начала

Питер Хииз “Жизни Шри Ауробиндо”
Раздел 8. Восхождение к Супраментальному: Пондичерри, 1915 — 1926

В декабре 1918 года, когда г-жа Мираналини Гхош умирала от гриппа в Калькутте, пандемия добиралась до Японии. К январю болезнь распространилась по Токио. Среди заразившихся была Мирра Ришар. Однажды вечером, после поездки по городу на трамвае, у неё поднялась температура, что означало начало болезни. Вызвали врача, но она отказалась принимать лекарства. Внутренне сопротивляясь источнику инфекции, она смогла побороть её.

Болезнь Мирры настигла её в конце четырёхлетнего пребывания в Японии, которое не принесло ей счастья. Коммерческая миссия Поля провалилась, и они с Миррой зарабатывали на жизнь преподаванием французского. Поль занимался написанием книг, статей и брошюр, а также общался с людьми, разделявшими его интерес к интернационализму, паназиатизму и подобным идеям. Его прошлое и нынешние связи внесли его в чёрный список британского посла, который пригрозил арестовать его, если он ступит на территорию Британской империи. Смирившись с необходимостью оставаться в Японии до конца войны, Мирра проводила время за рисованием, изучением японского языка и медитациями в кругу друзей. Она также написала несколько статей для публикации. «Женщина и война», статья с лёгким феминистским уклоном, вышла в токийской газете в переводе на японский в 1916 году. «Впечатления о Японии», написанные на английском, были опубликованы в Индии годом позже. Мирра восхищалась японцами за их «совершенную любовь к природе и красоте», но сожалела об отсутствии у них духовности. Художник в ней пребывал в постоянном восхищении Японией, но искатель в ней жил в духовном вакууме. Основным настроением её дневника было отстранение и ожидание.

После отъезда Нолини Гупты и Саурина Боса в 1919 году жизнь на улице Франсуа Мартен, 41, стала ещё тише, чем во время войны. Биджой и Суреш помогали выпускать «Арью» и следили, чтобы у Ауробиндо были регулярные приёмы пищи и чай. Амрита, который по настоянию Ауробиндо поступил в колледж, вернулся в Пондичерри и снова присоединился к household. Двое бенгальцев покровительствовали молодому тамилу, пока Ауробиндо не велел им прекратить. Но он ничего не сказал, когда Харадхан Бакши, бывший солдат из Чандернагора, открыто оскорбил Амриту. Позже Ауробиндо сказал, что Амрита должен был дать ему пощёчину.

В этом году, бедном на внешние события, садхана Ауробиндо была очень активна. Записи в «Дневнике Йоги» между июнем и сентябрём 1919 года свидетельствуют о прогрессе во всех семи чатуштхаях. В середине этого периода он сделал паузу, чтобы подвести «баланс прогресса». Как и раньше, он чувствовал, что большинство элементов его йоги были «завершены» или почти завершены. Шуддхи, или очищение, было «практически завершено, за исключением тела и виджняны; существенная мукти [освобождение] завершена, но не мукти Природы», тогда как бхукти, или наслаждение, было «почти завершено». Что касается сиддхи, или совершенства, оно было «практически достигнуто в первой [чатуштхае], приближалось к окончательному совершенству во второй, стремилось к завершённости и своего рода совершенству в третьей, оставалось начальным в четвёртой и в основном блокировалось и подвергалось рецидивам, занималось лишь личным основанием в пятой, было обширным в шестой, но не полным в своём содержании или завершённым в комбинации».

После сентября в «Дневнике Йоги» наступает перерыв. Он возобновляется в феврале 1920 года, когда садхана виджняны была в полном разгаре. 4 февраля Ауробиндо отметил «необычайно быстрое развитие всей системы в высшую логистическую идеальность — сначала устранение ментальной интуитивности, утверждение в интуитивно-откровенной виджняне, затем подъём к интерпретативно-откровенной, а затем к откровенной, полной обоснованной силы вдохновения. Низшие формы виджняны проявляются извне».

Этот отрывок показывает сложность уровней виджняны, как их представлял Ауробиндо. «Логистическая идеальность» — это «низшая полная стадия тройственного идеального суперразума», который находится выше ментальной интуиции. Логистическая идеальность имеет три уровня — интуитивный, вдохновенный и откровенный — каждый из которых, из-за их взаимопроникновения, делится на три подуровня: интуитивный, интерпретативный и откровенный. Отрывок описывает движение от интуитивного к интерпретативному и откровенному подуровням высшей, или откровенной, формы логистической виджняны, устремляясь к более высоким уровням чистой виджняны, хотя всё ещё испытывая влияние низших форм.

Садхана Ауробиндо активно продолжалась и в марте. В итоговой записи, сделанной в последний день месяца, он отметил удовлетворительный прогресс в большинстве чатуштхай, за исключением главным образом шарира-чатуштхаи, в которой физическая ананда была слабой и рассеянной, а рога, болезнь, «восстановила часть своего влияния». Он выделил апрель «для преодоления последних трудностей на пути виджняны», но после нескольких кратких записей прекратил вести «Дневник Йоги» до июня.

Период между мартом и сентябрём 1920 года ознаменовал решительный поворот в жизни Ауробиндо. С 1914 года его внешняя работа была приостановлена. Он редко встречался с другими, отвечал на очень немногие письма и большую часть времени проводил за письмом или в концентрации. Затем в течение нескольких месяцев он заложил основы духовной общины в Пондичерри, вновь заинтересовался событиями в Бенгалии и отклонил неоднократные просьбы возглавить индийское национальное движение в самый важный год его истории.

В марте, после того как британцы сняли свои возражения против поездки Ришаров в Индию через британские порты, Поль, Мирра и их подруга Дороти Ходжсон сели на пароход в Японии. Три недели спустя они беспрепятственно высадились в Коломбо. Менее чем через неделю они были на корабле, направлявшемся в Пондичерри, куда прибыли 24 апреля. Сначала они остановились в одной гостинице, затем в другой, потом ненадолго в доме на улице Сен-Луи и, наконец, в доме на улице Сен-Мартен, 7, близко к морю. Большую часть времени они проводили у Ауробиндо, особенно по вечерам, когда там собирались для беседы. Иногда эти встречи становились «полными естественного молчания, граничащего с медитацией».

Каждое воскресенье Ауробиндо и члены его household приходили к Ришарам на ужин. Мирра готовила некоторые блюда сама. После этого все выходили на террасу для разговоров и отдыха.

Возобновившийся интерес Ауробиндо к другим людям и текущим событиям отразился в многочисленных длинных письмах, которые он написал в этом году. В апреле он написал своему брату Барину, который был освобождён с Андаманских островов двумя месяцами ранее. Ауробиндо начал с того, что рассказал ему о своей йоге. То, чем он занимался сейчас, отличалось от того, что он получил от Леле, и от того, что он делал в тюрьме. Когда он прибыл в Пондичерри в 1910 году, «внутренний Гуру мира полностью указал мне мой путь, его полную теорию». С тех пор его внутренний проводник «заставлял меня развивать его на опыте». Путь был долгим. «Только сейчас, — писал Ауробиндо, — я поднимаюсь на низший из трёх уровней Суперразума и пытаюсь подтянуть в него все низшие активности». Но он был уверен, что, когда процесс завершится, «Бог через меня даст это супраментальное совершенство другим с меньшими трудностями. Тогда начнётся моя настоящая работа».

В своих письмах к Ауробиндо Барин писал о положении дел в Бенгалии: с одной стороны, возрождение традиционной религии, с другой — взрыв политических идеологий, от коммунизма до гандистского национализма. Ауробиндо не нашёл ничего интересного ни в одном из этих явлений. Он оставил политическую арену, потому что понял, что то, чем он занимался, «не было подлинно индийским делом», а лишь «европейским импортом, подражанием европейским путям».

Если бы он снова занялся такой работой, он бы «поддерживал чужой закон бытия и ложную политическую жизнь». Политика и общество должны были быть преобразованы, но изменение будет устойчивым только в том случае, если оно основано на духовно преображённых индивидуумах, и поэтому он сосредоточился на йоге. Когда придёт время, он создаст духовную общину, или сангху, но она не будет следовать никакому известному образцу. «Не фиксированная и жёсткая форма, как в древнем арийском обществе, не застойная заводь, а свободная форма, которая может раскинуться, как море с его многочисленными волнами». Общинная жизнь должна начаться медленно. «Сначала сангха будет в рассеянной форме», с центрами в разных местах. Постепенно люди в этих центрах «сформируют все свои активности согласно Атману и потребностям эпохи». Ни одна активность, принадлежащая полной и здоровой жизни, не будет исключена: «Политика, торговля, социальная организация, поэзия, искусство, литература — всё останется, но всё получит новую жизнь, новую форму». Будет расширение, но не прозелитизм. «Я не хочу десятков тысяч учеников, — настаивал Ауробиндо. — Достаточно, если я смогу получить в качестве инструментов Бога сто цельных людей, свободных от мелкого эгоизма. У меня нет доверия к обычному гуруству. Я не хочу быть гуру. Я хочу, чтобы кто-то, пробуждённый моим или чьим-то ещё прикосновением, проявил изнутри свою спящую божественность и реализовал божественную жизнь».

Барин задал несколько вопросов о группе Мотилала в Чандернагоре. Думал ли Ауробиндо о ней, говоря о духовной общине? Отношение Ауробиндо к Мотилалу было похоже на его отношение к Барину двенадцать лет назад. «Я позволяю ему развиваться согласно его собственной природе, — писал Ауробиндо. — Я не хочу формировать всех по одному образцу… Каждый растёт изнутри: я не хочу моделировать извне». Он сказал Барину, что у него есть ещё что сказать, но он не может изложить всё в письме. Барин должен приехать в Пондичерри как можно скорее. Что касается поездки Ауробиндо в Бенгалию, время ещё не пришло — «не потому, что Бенгалия не готова, а потому, что я не готов. Если незрелый окажется среди незрелых, чего он сможет достичь?»

Мотилал тоже размышлял о планах Ауробиндо, особенно о том, какую роль он сам мог бы играть в расширенной сангхе и не окажется ли Барин в более выгодном положении. Ауробиндо успокоил его. Во времена расширения, сказал он, необходимы множественные подходы, множественные выражения. «Индия была сильнее и живее всего, когда у неё было много вариаций формы, но один дух». Он попросил Мотилала приехать в Пондичерри, чтобы обсудить будущие события. В данный момент у Ауробиндо почти не было времени из-за «Арьи» и ежедневных визитов Ришаров, но «к тому времени, как ты приедешь, у меня может быть более свободная атмосфера, чтобы уделить внимание течениям работы и мира вокруг меня. Сейчас начинается давление со многих сторон, призывающее моё духовное внимание к будущей карме [работе], а это означает необходимость большего излияния энергии, чем когда мне нечего было делать, кроме как поддерживать концентрированное ядро Шакти».

Барин прибыл в Пондичерри раньше Мотилала. Ауробиндо встретил его «улыбаясь своим обычным отстранённым образом. Вскоре подали чай с хлебом и маслом, и мы сели за стол с ним в его обычном кресле». В течение недели, которую Барин провёл там, он много времени проводил в кабинете Ауробиндо. «Для посетителей стояли стулья вокруг продолговатого стола», — сообщал он. На стенах висело несколько картин, а повсюду «книги были навалены на столе, на стульях, на серванте, даже на кровати [в соседней спальне Ауробиндо] — везде, где только можно представить, и большинство из них покрыты толстым слоем пыли». Когда Ауробиндо не разговаривал и не смеялся, он «сидел погружённый в мысли, его мечтательные глаза устремлялись в голубое небо и на тёмные верхушки деревьев, видные из окна».

Среди присутствующих были Нолини и Суреш, оба «увлечённые футбольными матчами в городе, весёлыми разговорами и литературной жизнью», и Амрита, менее яркий, но более практичный. Затем были иностранцы — Поль и Мирра Ришар и Дороти Ходжсон. Поль, как обычно, производил сильное впечатление. «Высокий, с большими лучистыми глазами и длинной развевающейся бородой», он казался «сошедшим со страниц Ригведы в наш мир». Мирра тоже была примечательна, но менее броско: «исключительно красивая женщина среднего роста, с лицом, озарённым силой и интеллектом, и очень грациозным и подвижным телом. Её движения были быстрыми, но ритмичными и полностью контролируемыми. Её улыбка была редкой сладости и появлялась, когда она смотрела на тебя». Хотя внешне она была ласковой и даже материнской, казалось, что она что-то удерживает: «Её глубокая культура, редкий интуитивный интеллект и йогические силы редко проявлялись для случайного наблюдателя». Особенно когда присутствовали Мирра и Поль, разговор заходил о воплощении идеала Ауробиндо — «великом будущем, когда человек преодолеет пропасть между материей и духом, обожествив даже своё тело».

Мотилал приехал позже тем же летом, и Ауробиндо распределил обязанности между ним и Барином. Мотилал, опубликовавший две книги Ауробиндо в прошлом году, должен был продолжать выпускать издания из Чандернагора. Барин, связанный с издательством в Калькутте, должен был выпустить серию сборников эссе из «Арьи». В литературной сфере Барин должен был писать статьи для «Нараяна», бенгальского журнала, издаваемого Читтаранджаном Дасом. Мотилал должен был редактировать «Прабартак», свой собственный бенгальский журнал, а также запустить еженедельник на английском «The Standard Bearer». Ауробиндо написал эссе для его первого номера в августе 1920 года. «Знамя», которое несёт журнал, писал он, «это не знамя внешней битвы, а знамя духовного идеала и жизни, которая должна быть его выражением и растущим телом его реальности… Наш идеал — новое рождение человечества в духе; наша жизнь должна быть вдохновлённым духовно усилием создать тело действия для этого великого нового рождения и творения».

Ауробиндо подчёркивал духовную природу своей работы, потому что многие всё ещё ожидали, что он возглавит страну в её «внешней битве» против британцев. Индийское национальное движение, после десятилетия застоя, вновь набрало силу в 1919 году. В апреле того года М.К. Ганди, вскоре провозглашённый Махатмой, начал кампанию пассивного сопротивления против так называемых законов Роулетта, которые стремились сохранить драконовские меры, введённые во время войны. Народный отклик был беспрецедентным. В Амритсаре британская армия была вызвана для подавления собрания. Сотни людей были убиты или ранены. К возмущению, последовавшему за этой резнёй, добавилось оскорбление, которое мусульмане почувствовали из-за расчленения Османской империи. Ганди умело объединил эти обиды, создав движение, в котором могли участвовать как индусы, так и мусульмане.

Новые условия создали новые расклады сил в национальном движении. Умеренные старой закалки были неактивны или мертвы, Энни Безант была отодвинута на задний план, а Тилак, похоже, должен был оказаться в тени Ганди. В такой неопределённый момент многие хотели знать, что думает Ауробиндо. В конце 1919 года Ганди послал своего сына Девдаса спросить Ауробиндо о помощи. Ауробиндо сказал Девдасу, что независимость неизбежна; сейчас его волнует форма жизни, которая разовьётся в независимой Индии. Девдас объяснил принципы гандистского ненасилия. Ауробиндо спросил его, что он будет делать, если афганцы нападут через Хайберский проход. Девдас не нашёлся, что ответить.

Ещё один обмен репликами между ними, хотя и апокрифический, часто цитируется. Девдас спросил Ауробиндо: «Почему вы пристрастились к курению?» Ауробиндо ответил: «А почему вы пристрастились к некурению?»

В начале 1920 года Ганди собрал вокруг себя силы страны, и 1 августа запустил массовое движение несотрудничества. Тилак умер в Бомбее в тот же день. Ошеломлённые потерей, последователи Тилака обратились к Ауробиндо за лидерством. Очередная сессия Конгресса должна была состояться в Нагпуре в декабре. Балкришна Шиварам Мундже, бывший соратник-экстремист, написал Ауробиндо от имени Приёмного комитета Нагпура с просьбой стать президентом сессии. Выбор комитетом человека, который десять лет не участвовал в деятельности, можно рассматривать как попытку выдвинуть почётную фигуру, вокруг которой могли бы собраться те, кто сомневался в подходе Ганди. Ответ Ауробиндо Мундже, написанный в конце августа, показывает, что он не хотел быть использованным какой-либо фракцией.

«С момента моего ухода из Британской Индии, — объяснил он, — у меня развились взгляды, которые сильно отличаются от тех, что я имел в то время [1906–1910], и, поскольку они далеки от нынешних реалий и не следуют нынешнему потоку политических действий, я оказался бы в затруднительном положении, что сказать Конгрессу. Я полностью сочувствую всему, что делается, поскольку это направлено на обеспечение свободы Индии, но я не смог бы отождествить себя с программой какой-либо из партий. Президент Конгресса на самом деле является рупором Конгресса, и делать с председательского места чисто личное заявление, за много миль от того, что Конгресс думает и делает, было бы grotesquely неуместно».

Этого было достаточно, чтобы отказаться от предложения Мундже. Но настоящие причины его отказа не имели ничего общего с текущей политикой. «Я больше не политик в первую очередь, — объяснил он, — но определённо начал работу другого рода, с духовной основой, работу духовной, социальной, культурной и экономической реконструкции почти революционного характера, и даже провожу или, по крайней мере, наблюдаю за своего рода практическим или лабораторным экспериментом в этом смысле, который требует всего внимания и энергии, какие я могу уделить».

Несмотря на отказ Ауробиндо, Мундже и его друзья были убеждены, что только он подходит для этой роли. Мундже написал ему снова, а затем отправился в Пондичерри, чтобы уговорить его передумать. Ауробиндо мог только повторить, что не в состоянии принять предложение.

Спекуляции о его политических взглядах продолжались. Одна газета утверждала, что он поддерживает Ганди. Бывший оппонент-умеренный заявил, что он одобряет реформы правительства. Ауробиндо пришлось выпустить опровержение, пояснив, что он не делал и не сделает никаких заявлений о своих политических взглядах. «Что касается Индии, — сказал он, — единственная работа, с которой я хочу быть ассоциированным, — это попытка реконструировать её культурную, социальную и экономическую жизнь в более широких и свободных рамках, чем в прошлом, на духовной основе».

На специальной сессии Конгресса, состоявшейся в сентябре в Калькутте, Ганди стал доминирующим лидером. Собрание приняло его политику несотрудничества и подтвердило это решение три месяца спустя на ежегодной сессии в Нагпуре. С конца 1920 до начала 1922 года движение несотрудничества мобилизовало страну, как никогда раньше, и даже революционеры-радикалы были готовы объединиться с Ганди. В 1920 году лидер «Джугантар» Бхупендранатх Датта приехал в Пондичерри, чтобы спросить Ауробиндо, что он думает о таком союзе. Ауробиндо посоветовал ему не делать фетиша из гандистского ненасилия, но использовать движение для развития по своим собственным линиям.

Ауробиндо видел, что революционное насилие больше не имеет смысла в Индии, поскольку самолёты и другая военная техника сделали оружие террористов устаревшим. С другой стороны, он выступал против принципиального ненасилия Ганди — «радостного подставления себя под удары», как он однажды назвал это — и некоторых других его навязчивых идей, таких как чаркха, или ручное прядение хлопка. Он предсказывал, что движение несотрудничества закончится «в великом смятении или великом фиаско». Год с половиной спустя, после того как Ганди прекратил его, Ауробиндо признал, что ошибся: оно закончилось и смятением, и фиаско.

Ауробиндо продолжал регулярно писать для «Арьи», хотя впервые с момента запуска журнала иногда отставал от графика. Тем не менее, он начал седьмой год (1920–1921) на уверенной ноте, попросив подписчиков продлить подписку без задержки. К тому времени он печатал большую часть материалов напрямую на пишущей машинке. Барин был поражён, увидев, как он «просто выстукивает свои идеи и мысли вместо того, чтобы записывать их», а затем просматривает до семи корректур, чтобы убедиться, что печатный текст идеален.

Когда дневная работа была закончена, дюжина или более людей — члены household, Ришары, гости из других городов — приходили в его кабинет для беседы и медитации. По воскресеньям он и другие члены его household посещали Ришаров для ужина и разговоров. На некоторых из этих встреч люди заметили удивительное развитие событий. После ужина присутствующие делились на две группы: Ауробиндо и Мирра с одной стороны, Поль и остальные — с другой. Иногда, когда они оставались одни, Мирра брала руку Ауробиндо в свою. Однажды вечером, когда Нолини застал их вместе, Мирра быстро отдернула руку. В другой раз Суреш вошёл в комнату Ауробиндо и увидел Мирру, стоящую перед ним на коленях в позе преклонения. Заметив гостя, она сразу встала.

В этих встречах не было ничего скрытного, но они казались наблюдателям необычными. Ни Мирра, ни Ауробиндо не были склонны открыто выражать свои эмоции. Молодые люди, уже несколько недовольные включением женщин в их круг и последующей эрозией их богемного образа жизни, были озадачены таким поворотом событий. Поль Ришар воспринял это более лично. Иногда можно было услышать, как он бормочет искажённую тамильскую фразу «setth ay pochi», что означало «катастрофа случилась».

Через некоторое время он спросил Ауробиндо о характере его отношений с Миррой. Ауробиндо ответил, что принял её как ученицу. Поль поинтересовался, какую форму примет эта связь. Ауробиндо сказал, что любую, какую пожелает Мирра. Поль настаивал: «Предположим, она потребует отношений брака?» Брак не входил в расчёты Ауробиндо, для него была важна автономия Мирры, поэтому он ответил, что если Мирра когда-нибудь попросит брака, она его получит.

Поль обсудил этот вопрос с женой. По словам Мирры, вспоминавшей события сорок лет спустя, конфронтация была бурной. Осознавая, как никогда, что Мирра сделала возможными его литературные и духовные достижения, Поль потребовал, чтобы она отдала ему первенство в своей преданности. Мирра лишь улыбнулась. Поль стал агрессивным, чуть не задушил её и выбросил мебель из окна. Мирра оставалась спокойной, внутренне призывая божественное. Фактически это был конец их отношений.

Год спустя Поль признался романисту Ромену Роллану, что это было время «жестокого кризиса» в его жизни. Ему пришлось сражаться «в ужасной внутренней битве, которая бросила меня, одного, лицом к лицу со смертью… в безмерную и славную пустоту гималайского “Океана”». В своём дневнике Роллан перевёл это на более обыденный язык: «По сути, — писал он, — его жена… оставила его».

Мирра и её подруга Дороти Ходжсон продолжали жить на улице Сен-Мартен, 7. В том году муссоны были сильными, и крыша начала протекать. Однажды на улице Орлеан обрушился склад из-за непрекращающегося дождя. Опасаясь, что то же самое может произойти с их домом, Ауробиндо предложил женщинам переехать к нему, и они согласились.

В октябре 1920 года, впервые с момента запуска «Арьи», Ауробиндо не смог заполнить номер. Следующий вышел сдвоенным, за октябрь и ноябрь. Номера за декабрь и январь вышли по расписанию, но они стали последними. За шесть с половиной лет Ауробиндо выпустил семьдесят семь номеров журнала. Их содержание позже было опубликовано в восьми больших и девяти маленьких книгах, охватывающих широкий круг тем в философии, йоге, комментариях к текстам, политической и социальной науке и культурной критике.

Позже Ауробиндо заметил, что ежемесячный журнал — не лучшее место для такого материала: «Писать для журнала месяц за месяцем, как я делал для “Арьи”, невозможно держать всё перед собой». Поскольку он не мог перестраивать текст в процессе написания, некоторые работы получились несбалансированными: одна часть «Синтеза йоги» слишком длинная, другая — слишком короткая.

Ауробиндо надеялся переработать тексты перед переизданием их в виде книг, но редко находил для этого время.

Можно выдвинуть и другие критические замечания в адрес текстов «Арьи». Стиль сложный и, по современным меркам, часто затемнённый. Как и другие писатели, обученные в классической традиции, Ауробиндо любил периодические предложения, в которых одно придаточное следует за другим, пока иногда смысл высказывания не теряется в лабиринте оговорок. Его поколение было последним, писавшим так по-английски.

Читателю XXI века, будь то Драйден, Раскин, Ауробиндо, Вирджиния Вулф или континентальные авторы вроде Мишеля Фуко, приходится развивать то, что британский критик Филип Дэвис называет «погружённым вниманием», чтобы извлечь пользу из этого стиля. Наградой за упорство становится широкое понимание, которого трудно достичь, когда предмет подаётся в рубленой, журналистской прозе, предпочитаемой сегодня.

Однако с определённой точки зрения Ауробиндо писал работы, опубликованные в «Арье», больше для себя, чем для других. «Я хотел выбросить из головы определённые вещи, которые в ней двигались, — сказал он однажды. — Если никто не прочтёт и не поймёт, это неважно».

Перед запуском «Арьи» он отметил, что это будет «интеллектуальная сторона моей работы для мира». Изложив свои идеи в письменной форме, он мог уделить внимание другим аспектам своей работы, в частности, созданию нового пути йоги и новой, одухотворённой формы социальной организации.

Примечания:

Мать, Entretiens 1953, 206–210.
Мать, L’agenda de Mère, vol. 2: 407; С. Банерджи, «Некоторые заметки о “Prieres et Meditations” Матери», Mother India 31 (май 1979): 268.
Мать, Paroles d’autrefois, 168.
Purani Talks manuscripts 2:310–311.
Шри Ауробиндо, Record of Yoga, 1156.
Шри Ауробиндо, Record of Yoga, 1185.
Шри Ауробиндо, Record of Yoga, 1200.
Шри Ауробиндо, Record of Yoga, 1220–1222.
А. Пурани, Life, 174.
Письмо Бариндракумару Гхошу, апрель 1920, перевод в Sri Aurobindo: Archives and Research 4 (апрель 1980): 1–9.
Письмо Бариндракумару Гхошу.
Письмо Бариндракумару Гхошу.
Шри Ауробиндо, Supplement, 488–495.
Б. Гхош, «Шри Ауробиндо, каким я его понимаю», 76, в SAAA.
Б. Гхош, «Шри Ауробиндо, каким я его понимаю», 80.
Шри Ауробиндо, Essays in Philosophy and Yoga, 509.
Purani Talks manuscripts 5: 282–283; Шри Ауробиндо, Supplement, 485; Т. Кодандарама Рао, At the Feet of the Master, 20.
Шри Ауробиндо, On Himself, 432.
Шри Ауробиндо, Supplement, 499.
Бхупендранатх К. Датта, цит. по: Г. Бандйопадхьяй, Constraints in Bengal Politics, 116–117.
Шри Ауробиндо, письмо от 14 апреля 1936, в SAAA.
Б. Гхош, «Шри Ауробиндо, каким я его понимаю», 79.
Purani Talks manuscripts 9: 80; 5: 98.
Purani Talks manuscripts 5:76.
Мать, L’agenda de Mère, vol. 2: 409; Р. Роллан, Inde: Journal 1915–1943, 28.
В. Чиданандам, ред., «Шри Ауробиндо на вечерних беседах», Mother India 21 (январь 1970): 791.
П. Дэвис, «Summary», xxiii.
Беседа от 26 августа 1926, записанная А.Б. Пурани (Purani Talks manuscripts 11: 132–133) и В. Чиданандамом («Шри Ауробиндо на вечерних беседах», Mother India 24 [август 1972]: 484).

Краткое Содержание

Болезнь Мирры в Японии

В декабре 1918 года, когда Мириналини Гхош умирала от гриппа в Калькутте, пандемия добралась до Японии. К январю болезнь распространилась по Токио. Среди зараженных оказалась Мирра Ришар. Однажды вечером, после поездки на трамвае по городу, у нее поднялась температура. Вызвали врача, но она отказалась принимать лекарства. Внутренне сопротивляясь инфекции, она сумела победить болезнь.

Трудные годы в Японии

Болезнь Мирры настигла ее в конце несчастливого четырехлетнего пребывания в Японии. Коммерческая миссия Пола провалилась, и они с Миррой зарабатывали на жизнь преподаванием французского языка. Пол занимался написанием книг, статей и брошюр, а также общался с людьми, разделявшими его интерес к интернационализму, паназиатизму и подобным темам. Его прошлое и нынешние связи внесли его в черный список британского посла, который пригрозил арестом, если Пол ступит на территорию Британской империи.

Мирра, смирившись с жизнью в Японии до конца войны, проводила время за рисованием, изучением японского языка и медитациями в кругу друзей. Она также написала несколько статей для публикации:

“Женщина и война” (1916) — умеренно феминистская статья, опубликованная в токийской газете на японском языке.
“Впечатления о Японии” (1917) — статья на английском, опубликованная в Индии.

Мирра восхищалась японцами за их “совершенную любовь к природе и красоте”, но сожалела об отсутствии у них духовности. Художник в ней постоянно восхищался Японией, но искатель жил в духовном вакууме. Основным настроением ее дневника было отстранение и ожидание.

Жизнь в Пондичерри после 1919 года

Изменения в доме на улице Франсуа Мартен

После отъезда Нолини Гупты и Саурина Боса в 1919 году жизнь в доме №41 на улице Франсуа Мартен стала еще тише, чем во время войны. Биджой и Суреш помогали выпускать “Арью” и следили за тем, чтобы у Ауробиндо были регулярные приемы пищи и чай. Амрита, по настоянию Ауробиндо окончивший колледж, вернулся в Пондичерри и снова присоединился к домашнему кругу.

Двое бенгальцев сначала покровительствовали молодому тамилу, пока Ауробиндо не велел им прекратить. Однако он промолчал, когда Харадхан Бакши, бывший солдат из Чандернагора, открыто оскорбил Амриту. Позже Ауробиндо сказал, что Амрита должен был дать ему пощечину.

Прогресс в садхане Ауробиндо

В этом году, бедном на внешние события, садхана Ауробиндо была очень активной. Записи в “Записях йоги” между июнем и сентябрем 1919 года показывают прогресс во всех семи чатуштхаях. В середине этого периода он сделал паузу, чтобы подвести “баланс прогресса”.

Как и раньше, он чувствовал, что большинство элементов его йоги были “завершены” или почти завершены:

Шуддхи (очищение) — “практически завершено, кроме тела и виджняны; существенная мукти (освобождение) завершена, но не мукти Природы”
Бхукти (наслаждение) — “почти завершено”
Сиддхи (совершенство) — прогрессировало с разной степенью завершенности в разных чатуштхаях

После сентября записи прервались и возобновились только в феврале 1920 года, когда садхана виджняны была в полном разгаре. 4 февраля Ауробиндо отметил “необычайно быстрое развитие всей системы в высшую логическую идеальность”, описывая сложные уровни виджняны.

Садхана продолжалась интенсивно в течение марта. В итоговой записи в последний день месяца он отметил удовлетворительный прогресс в большинстве чатуштхай, за исключением шарира чатуштхаи, где физическая ананда была слабой и рассеянной, а рога (болезнь) “снова несколько усилила свою хватку”.

Решающий поворот: март-сентябрь 1920

Возвращение Ришаров в Индию

В марте 1920 года, после того как британцы сняли свои возражения против поездки Ришаров в Индию через британские порты, Пол, Мирра и их друг Дороти Ходжсон сели на пароход в Японии. Через три недели они беспрепятственно высадились в Коломбо, а менее чем через неделю были на корабле в Пондичерри, куда прибыли 24 апреля.

Формирование духовной общины

Этот период ознаменовал решительный поворот в жизни Ауробиндо. С 1914 года его внешняя работа была приостановлена. Он редко встречался с другими, отвечал на очень немногие письма и большую часть времени проводил за письмом или в концентрации. Затем, в течение нескольких месяцев, он:

Заложил основы духовной общины в Пондичерри
Вновь заинтересовался событиями в Бенгалии
Отклонил неоднократные просьбы возглавить индийское национальное движение в самый важный год его истории

Переписка с Барином

В апреле Ауробиндо написал своему брату Барину, который был освобожден с Андаманских островов двумя месяцами ранее. В письме он объяснил, что его нынешний путь йоги отличается от того, что он получил от Леле, и от того, что он практиковал в тюрьме. Когда он прибыл в Пондичерри в 1910 году, “внутренний Гуру мира полностью указал мне мой путь, его полную теорию”. С тех пор его внутренний проводник “заставлял меня развивать его на опыте”.

Ауробиндо писал: “Я только сейчас поднимаюсь на низший из трех уровней Сверхразума и пытаюсь подтянуть в него все низшие активности”. Но он был уверен, что когда процесс завершится, “Бог через меня даст это сверхразумное совершенство другим с меньшими трудностями. Тогда начнется моя настоящая работа”.

Отношение к политике

Ауробиндо оставил политическую арену, потому что понял, что то, чем он занимался, “не было подлинно индийским делом”, а лишь “европейским импортом, подражанием европейским путям”. Если бы он снова занялся такой работой, он бы “поддерживал чужеродный закон бытия и ложную политическую жизнь”.

Видение духовной общины

Ауробиндо объяснил свое видение духовной общины (сангхи):

“Не фиксированная и жесткая форма, как в древнем арийском обществе, не застойная заводь, а свободная форма, которая может раскинуться, как море со своими многочисленными волнами”
На первых порах сангха будет “в диффузной форме” с центрами в разных местах
Постепенно люди в этих центрах будут “формировать все свои деятельности согласно Самости и согласно потребностям эпохи”
Никакая деятельность, принадлежащая полной и здоровой жизни, не будет исключена: “Политика, торговля, социальная организация, поэзия, искусство, литература — все останется, но всему будет дана новая жизнь, новая форма”

Ауробиндо подчеркивал: “Мне не нужны десятки тысяч учеников. Будет достаточно, если я смогу получить как орудия Бога сто цельных людей, свободных от мелкого эгоизма. Я не хочу быть гуру обычного типа. Я хочу, чтобы кто-то, пробужденный моим прикосновением или прикосновением другого, проявил изнутри свою спящую божественность и реализовал божественную жизнь”.

Основные идеи текста

Пандемия гриппа и её влияние
- В 1918–1919 годах пандемия испанки затронула Индию и Японию, где заболела Мирра Ришар (будущая Мать). Она поборола болезнь без лекарств, используя внутреннюю силу.
Жизнь Мирры и Поля Ришаров в Японии
- Их пребывание в Японии (1914–1920) было неудачным в материальном плане: коммерческие проекты провалились, они жили за счёт преподавания французского.
- Мирра занималась духовными практиками, писала статьи, восхищалась японской эстетикой, но критиковала отсутствие глубинной духовности.
Духовная практика Ауробиндо Гхоша
- В 1919–1920 годах он углубился в йогу, фиксируя прогресс в семи аспектах (чатуштхаях), включая очищение (шуддхи), освобождение (мукти) и совершенство (сиддхи).
- Его цель — достичь супраментального сознания и преобразовать человеческую природу.
Создание духовной общины в Пондичерри
- В 1920 году Ауробиндо перешёл от уединения к активной работе: основал сообщество, возобновил контакты с учениками (Барином, Мотилалом).
- Он отказался от политики, сосредоточившись на духовном переустройстве общества.
Отказ от лидерства в национальном движении
- Несмотря на просьбы возглавить Конгресс (1920), Ауробиндо отверг роль, объяснив, что его миссия — духовная, а не политическая.
- Критиковал методы Ганди (ненасилие, ручное прядение), предсказывая крах движения несотрудничества.
Приезд Мирры в Пондичерри и её роль
- В апреле 1920 года Ришары поселились рядом с Ауробиндо. Между ним и Миррой возникла глубокая духовная связь, что вызвало напряжение в её браке с Полем.
- К 1921 году их отношения стали центральными для будущего ашрама.
Завершение журнала «Арья»
- За 6.5 лет Ауробиндо опубликовал 77 номеров, изложив философию интегральной йоги.
- В 1920 году журнал закрылся: его материалы легли в основу книг, но остались несистематизированными.
Ключевая идея Ауробиндо
- Главная задача — не политическая борьба, а духовная трансформация человека и общества через супраментальное сознание.

Вывод: Текст показывает переход Ауробиндо от политики к духовному лидерству, формирование круга учеников и начало уникального эксперимента — интегральной йоги, объединяющей материю и дух.